ске по отношению к королю Конраду. [144] 
      Несколькими годами ранее цитадель принимала более приветливого 
путешественника. В ту пору франки и дамасские мусульмане часто создавали союзы 
против общего врага, атабека Мосула. Султан отправил в Иерусалим "самого 
обворожительного из послов", [145] Усаму ибн Мункида, который описал свое 
пребывание там с великим воодушевлением: 
      Во время моего посещения Иерусалима я вошел в мечеть Аль-Аксар. Рядом 
находилась маленькая мечеть, которую франки обратили в церковь. Когда я вступил 
в мечеть Алъ-Аксар, занятую тамплиерами, моими друзьями, они мне предоставили 
эту маленькую мечеть творить там мои молитвы. Однажды я вошел туда и восславил 
Аллаха. Я был погружен в свою молитву, когда один из франков набросился на меня,
 схватил и повернул лицом к Востоку, говоря: "Вот как молятся". К нему кинулась 
толпа тамплиеров, схватила его самого и выгнала. Я вновь принялся молиться. 
Вырвавшись из-под их надзора, тот же человек вновь набросился на меня, и 
обратил мой взор к Востоку, повторяя: "Вот как молятся!" Тамплиеры снова 
кинулись к нему и вышвырнули его, а потом извинились предо мной и сказали мне: 
"Это чужеземец, который на днях прибыл из страны франков. Он никогда не видел, 
чтобы кто-либо молился, не будучи обращен к Востоку". Я ответил: "Я достаточно 
помолился сегодня". Я вышел, дивясь, как искажено было лицо этого демона и 
какое впечатление на него произвел вид кого-то, молящегося в сторону Каабы. 
      Далее Усама рассказывает: 
      Я увидал одного тамплиера, подошедшего к эмиру Муин-ад-Дину (да будет к 
нему милостив Аллах!), когда тот находился в Соборе в Скалах. "Ты хочешь,
 спросил он его, - увидеть Бога [в тексте - Аллаха] ребенка?" - "Да, конечно",
 - ответил Муин-ад-Дин. Тамплиер шествовал перед нами до тех пор, пока не 
показал нам образ Мариам с Мессией (да пребудет спасение с ними!) в ее лоне. 
"Вот, - сказал тамплиер, - Бог-ребенок". Да вознесется очень высоко Аллах над 
тем, что говорят неверные. [146] 
      В 1144 г., после смерти своего покровителя Муин-ад-Дина, Усама покинул 
Дамаск и явился ко двору каирских халифов Фатимидов, где прожил десять лет. 
Таким образом, его не было в Сирии во время крестового похода Людовика VII и 
первых подвигов Балдуина III. 
      В 1149 г. молодой иерусалимский король и его бароны начали приготовления 
к наступлению на Аскалон. 
      Близ Аскалона в десяти милях на юг было старинное местечко, названное 
Газа. Оно было большим и было разрушено, так что в нем никто не жил: это бъш 
один из пяти городов филистимлян. Король и бароны полагали, что, если бы они 
смогли вновь обнести Газу стенами и укрепить, Аскалон оказался бы со всех 
сторон окружен их крепостями <...> 
      Однажды они все собрались и приехали на это место, и обнаружили высокие 
стены, церкви в руинах, разрушенные водоемы, колодец с чудесной живительной 
водой, по-видимому, это было величайшее творение. Оно раскинулось на довольно 
высоком холме, но так как кольцо стен было достаточно широким, мудрые мужи ясно 
поняли, что снова восстановить все эти стены - дело нелегкое. Слишком 
продолжительные и большие расходы пришлось бы понести, и весьма серьезным делом 
было бы укрепить хорошо. Поэтому они взяли часть этой земли, заложили там 
фундаменты и возвели тяжелые и крепкие башни, высокие и толстые стены, отвесные 
и глубокие рвы; превосходно был построен сей замок, и всё это - по общему 
совету тамплиеров, ибо тогда в этом ордене доставало братьев, бывших добрыми 
рыцарями и достойными мужами. И заполучив его, они прекрасно охраняли замок. 
Много неприятностей доставили они оттуда жителям Аскалона <...> [147] 
      С 1140 г. тамплиеры являлись сеньорами Сафета в Галилее; возможно, они 
надеялись стать хозяевами Аскалона, когда этот порт попадет в руки христиан. 
      В 1153 г. франки начали осаду этого последнего стратегического укрепления 
египетских сарацин. Через четыре месяца египетский флот прорвал блокаду, 
доставив гарнизону продовольствие и подкрепления. Павшие духом сирийские бароны 
были готовы снять осаду, но госпитальеры и тамплиеры держались стойко, и борьба 
продолжилась. Наконец, 13-го августа осажденные обстреляли их огнем, пытаясь 
поджечь боевые машины франков, но ветер перебросил пламя на стены. Они горели 
всю ночь, а на заре часть стены рухнула. 
      Великий шум произвело сие разрушение, такой, что подскочило все войско, и 
все бросились к оружию, чтобы войти в город через этот пролом в стене. Но 
великий магистр ордена Храма, Бернар де Тремеле, со своими тамплиерами намного 
опередил других и оказался у этого пролома, дабы никто, кроме его братьев, туда 
не вошел. А поступил он так, чтобы захватить побольше добычи в городе. Ибо 
обычай сей тогда был распространен в Заморской земле, чтобы придать отваги 
смелым действиям из-за вожделения: когда крепость бралась силой, каждый 
вступающий в нее мог получить для себя и своих наследников все, что он захватит 
у врага. Но в городе Аскалоне было столько ценностей и прочей добычи, что все, 
кто был снаружи, если бы им удалось, могли бы обогатиться сообразно тому, кем 
был каждый. Случается много раз, что дела, начатые с дурными намерениями, не 
приводят к доброму концу, и сие было здесь хорошо доказано. Ибо в город 
проникло сорок тамплиеров, а прочие обороняли брешь в стене, за ними никто не 
последовал. Турки, которые поначалу были ошеломлены, увидели, что за теми, кто 
был внутри, никто не идет. Итак, они воспряли духом и бросились на них со всех 
сторон. Тамплиеры, которых была лишь горстка, не смогли защититься и, таким 
образом, были перебиты. Когда турки, которые уже отчаялись, услыхали об этом 
деле, они осмелели и приободрились из-за этого происшествия; тогда они стали 
сбегаться все вместе к узкому проходу в стене и защищать вход. Они поспешно 
подтащили к пролому большие балки и брусья всех пород дерева, которых у них 
б