Западной Европы не желал 
ничего знать: он прибыл, чтобы разделаться с неверными, а не для того, чтобы 
подписывать перемирия. Палестинского «пулена», вступавшего в переговоры с 
неверными, он тут же рассматривал как капитулянта — если не как предателя. 
Благоразумие, которое не раз демонстрировали военные ордены, навлекало на них 
те же самые обвинения, например, при осаде Дамаска.
        Поэтому существует, по крайней мере, три причины, чтобы отказаться от 
традиционной схемы, согласно которой военные ордены были естественными 
союзниками крестоносцев Запада против латинян Востока157.
        Во-первых, состав военных орденов никогда не был однородным. В каждом 
из них, без исключения, мы постоянно встречаем как «пуленов», так и 
крестоносцев. Потери орденов — особенно ордена Храма — в живой силе всегда были 
велики, и им приходилось пополнять свои ряды, вызывая в Сирию-Палестину 
братьев-рыцарей и сержантов из орденских резиденций на Западе. А эти 
новоприбывшие по своему менталитету были простыми крестоносцами. Несмотря на 
дисциплину и преданность ордену, бывшие своего рода сдерживающими факторами, 
стали возникать конфликты. В 1168 г. египетская политика Жильбера д'Ассальи, 
великого магистра госпитальеров, привела этот орден к глубокому кризису. 
Избрание Ридфора — как и в случае с Тремелэ в 1152 г. — на пост магистра ордена 
Храма не было признано всеми братьями.
        Во-вторых, конфликты вспыхивали и между двумя военными орденами. В 
другой главе мы увидим, какое значение следует придавать их взаимоотношениям. 
Пока же напомню только, что они были соперниками, а не врагами.
        В-третьих, после смерти короля Амори в 1174 г. династические проблемы, 
малолетство королей и регентство подорвали авторитет королевской власти и 
привели к глубоким разногласиям в правящем классе государства — разногласиям, 
которые отнюдь не сводились к противостоянию «пуленов» и крестоносцев.
        Отличительная черта политической и военной жизни латинских государств 
во второй половине XII в. — растущая активность военных орденов. Возможно, она 
превышала то, чего хотели они сами, и, во всяком случае, она выходила за рамки 
их призвания. Но другого выхода не было158.
       
       Растущее участие в военных операциях
        
        В стране, где население, которое призывали на войну, не растет или даже 
сокращается; в христианском мире, где больше говорят о крестовом походе, чем 
его готовятся к нему, военным орденам всегда удавалось восполнять человеческие 
ресурсы, средства, деньги.
        Участие, которое они принимали в военных операциях, возрастало, и — 
факт показательный — исторические труды того времени все чаще и чаще упоминают 
об этом, В текстах эпохи повествуется о героизме и отваге храмовников, 
подсчитываются их потери, отмечаются гибель в бою или пленение сановников 
ордена. Так, магистр Бертран де Бланфор в 1157 г., Эд де Сент-Аман в 1179-1180 
гг. и Жерар де Ридфор в 1187 г. попали в плен во время проигранных сражений.
        Войска латинских государств могли сражаться одновременно на два фронта 
только за счет большой мобильности и умелого использования отрядов крестоносцев.
 В1176 г. Филипп Фландрский отправился на помощь северным государствам. Король 
Иерусалимский выделил ему сто рыцарей и две тысячи сержантов. Филиппа также 
сопровождал великий магистр госпитальеров и «большая часть тамплиеров 
королевства»159. В результате, как уточняет Эрнуль, в королевстве осталось не 
более «пятисот рыцарей, что у тамплиеров, что у госпитальеров, что мирян». В 
целях диверсии преемник Нур-ад-Ди-на, Саладин, напал на латинян с юга, со 
стороны Газы. Тамплиеры смогли выставить всего восемьдесят рыцарей, 
присоединившихся к королевским бойцам. Отметим, что в отсутствие своего 
великого магистра госпитальеры, кажется, удивительным образом не принимали 
участия в битвах 1176-1180 гг. — по крайней мере, об этом ничего не сказано в 
исторических текстах. Тем не менее в ноябре 1177 г. благодаря сплоченности и 
знаменитой стремительной атаке тяжелой конницы королевским рыцарям и тамплиерам 
удалось нанести эмиру сокрушительное поражение при Монжизаре. Сразу же после 
победы иерусалимское войско и братья Храма отправились на север, чтобы укрепить 
в Галилее границу по Иордану. Они построили в Броде Иакова, что по ту сторону 
Сафеда, замок Шатле: охранять его поручили храмовникам. Однако в 1179 г. 
Саладин атаковал этот район, разгромил королевские войска при Бофоре (в этой 
битве попал в плен магистр ордена Храма), а затем после пяти дней осады 
захватил только отстроенный замок160.
        Таким образом, на Востоке ритм жизни братьев Храма задавали именно эти 
набеги, походы, битвы и более или менее соблюдаемые перемирия. Эти 
изнурительные операции были малоэффективными и дорогостоящими. Один 
мусульманский историк писал, что при Броде Иакова в замке находилось 80 рыцарей,
 в большинстве своем тамплиеров, со своими оруженосцами и слугами, 15 
командиров, каждый с 50 людьми (речь, вероятно, идет о местных бойцах, 
набранных орденом Храма из ремесленников, кузнецов, плотников, каменотесов и 
кладчиков), и 100 мусульманских пленников161. Всего получалась тысяча человек, 
и большинство из них были перебиты на месте. Добавим, что все тамплиеры, взятые 
в плен при Бофоре, были казнены, кроме магистра Эда де Сент-Амана, который умер 
в тюрьме.
        Самые крупные военные действия этого периода развернулись в Египте, где 
в 1163-1168 гг. их вел король Амори. В Египте власть находилась на грани 
полного разложения. За ключевой пост визиря шла жестокая борьба, и, чтобы 
завладеть или удержать его, каждый из конкурентов стремился заручиться 
поддержкой извне — либо франков Иерусалима, либо мусульман Дамаска. У кормила 
власти стоял визирь Шавар, настоящий мастер двойной игры. С 1163 по 1167 г. 
король Амори