ь, вы не должны думать лишь о временной выгоде, которой вы 
можете от этого ожидать, а о вечном спасении его души. Мы приказываем вам 
принять его при условии, что он предстанет перед епископом провинции и известит 
его о своем намерении. И если, после того как епископ выслушает его и отпустит 
ему грехи, он спросит у магистра и братии Храма, беспорочна ли его жизнь и 
достойна ли общества этих последних, и будет то угодно магистру и братии, то 
пусть примут его с милосердием...
       
       По поводу этих строк пролиты потоки чернил. Не в силах забыть о процессе 
1307-1314 гг., иной историк чересчур охотно видит в этом снятом отрицании 
причину будущего краха ордена Храма: почти у самых своих истоков орден уже был 
поражен коррупцией, стало быть, неудивительно, что... Ничтожные причины и 
грандиозные последствия.
       Однако три статьи — 11,12 и 13-я, — которые посвящены вступлению в орден,
 далеки от противоречивости и составляют единое целое59. Статья 11 
рассматривает случай рыцарей-мирян или других мужчин, которые желают 
«отделиться от толпы, идущей на погибель, оставить мир и избрать нашу общинную 
жизнь...». В их приеме нет никаких сложностей: магистр и братья собираются на 
заседание капитула и обсуждают представленную кандидатуру.
       Статья 12 затрагивает другую категорию рыцарей — отлученных от Церкви. 
Орден Храма не отказывает им, если они готовы принести покаяние. Во всяком 
случае, они должны примириться с Церковью и снять с себя отлучение; а поскольку 
только епископ имеет право отлучать и снимать церковное проклятие, именно к 
нему и должен в первую очередь обращаться кающийся рыцарь. Впоследствии, если 
он получит отпущение грехов (это слово появляется во французском переводе), его 
принимают в орден Храма согласно процедуре, описанной в статье 11. Помимо этого 
особого случая, всякое общение с отлученными рыцарями воспрещается — об этом 
говорит статья 13. Как видим, сохранение отрицания привело бы к путанице и 
противоречиям: какая тогда была бы разница между рыцарем, желающим оставить 
«толпу, идущую на погибель» и рыцарем, «не отлученным от Церкви»?
       Правда, можно рассуждать и по-другому, если основываться на положениях 
латинского устава. Статьи 11,12 и 13 французской версии соответствуют статье 
58-й, «как принимать рыцарей-мирян», 64-й, «о братьях, которые путешествуют в 
другие провинции» и 57-й, «о том, что братья Храма не должны общаться с 
отлученными от  Церкви». Отметим, что в статье 58 рыцарей-мирян принимают 
непосредственно магистр и братья, между тем в статье 64 рыцари, не отлученные 
от Церкви (и в чем различие?) могут вступить в орден только после разговора с 
епископом. Не восполняет ли статья 64 некое упущение касательно роли епископа? 
Если дело обстояло так, то епископ должен был контролировать вступление в орден.
 Так оно и было в 1128-1130 гг.
       Эту роль, будь она реальной или номинальной, тамплиеры впоследствии 
никогда не признавали: булла 1139 г. почти полностью освободила их от 
вмешательства белого духовенства. Тогда, переводя устав на французский язык, 
братья приспособили его к новой ситуации и, приступая к наведению порядка, 
перегруппировали все статьи, посвященные вступлению новых'тамплиеров. Изменения 
в самом тексте были минимальны: аннулировалось одно «не» и добавлялось 
словосочетание «отпущение грехов».
       Латинская и французская версии следуют двум разным логикам. В латинском 
варианте воспрещаются всякие контакты с отлученными и признается активная роль 
за епископом — орден Храма отсылает кандидата к нему. Во французском переводе 
роль епископа отрицается, а ответственность за набор новых братьев целиком 
возлагается на магистра и братию, что дает им право, если можно так выразиться, 
«ловить рыбу в мутной воде», обращая в свою веру отлученных от Церкви рыцарей. 
Так что же они собой представляли, эти отлученные от Церкви, и где их можно 
было встретить?
       Это были рыцари-разбойники, смутьяны, которых Церковь осуждала и 
предавала анафеме. Только что посвященные в рыцари, или обладавшие более 
солидным опытом, они в надежде избавиться от скуки сбивались в банды и кочевали 
с турнира на турнир в поисках славы, выкупов и богатых наследниц. Речь шла 
именно об этой «молодежи», неуравновешенной, еще не нашедшей своего места в 
жизни, молодежи, которая представляла собой агрессивную силу 
западноевропейского феодализма6". Я не зайду настолько далеко, чтобы 
представить себе на краю поля стенд брата-вербовщика из  ордена Храма, который, 
декламируя своего св. Бернарда, проповедует перед мирским рыцарством, 
превознося прелести Святой земли, а сам взглядом знатока оценивает 
боеспособность участников турнира. При таком подходе можно было бы набрать и 
кого-нибудь получше!
       Но привилегированная «клиентура» ордена Храма была именно там. Тамплиеры 
хранили верность своей миссии, предначертанной св. Бернардом и порученной 
Церковью, — с помощью своеобразной аскезы приводить к спасению грешных рыцарей. 
Святые сами шли по этой спасительной стезе — других нужно было заставлять.
       Изменения в уставе не свидетельствовали о коррупции в ордене. Будучи 
изложены более последовательно, они уточняли и подтверждали призвание ордена 
Храма — «обратить» и привести на службу христианству всю эту непокорную 
социальную категорию. Орден Храма — Иностранный легион средневековья? Этот 
образ страдает анахронизмом, но достаточно красноречив. Тамплиеры действовали 
на грани христианского общества. Это было не только мужественно, но и опасно!
       Но если устав в этом и не повинен, то, быть может, его претворение в 
жизнь послужило причиной злоупотреблений начиная с середины XII в.?
       Систематически ли тамплиеры вербовали сорвиголов в свои ряды? Добивал