Октавиан Стампас

Цитадель


Повесть о несчастном короле Бодуэне, о дочерях его — добронравной Сибилле и 
прекрасной Изабелле, о льве ислама султане Саладине, о Старце Горы и его 
ассасинах-убийцах, о рыцарях — Раймунде Триполитанском и Конраде Монферратском, 
и иных воинах палестинских, достославных и великолепных, жестоких и коварных, о 
бессмертной любви и клятвопреступлениях, о честных поединках и кровавых битвах 
между крестоносцами и сарацинами, о коварстве иоаннитов, о похищениях и пытках, 
о золоте и проказе, о том, как был потерян христианами Святой город Иерусалим, 
и о том, как защищали его тамплиеры.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ



ГЛАВА ПЕРВАЯ. ЧЕЧЕВИЧНОЕ ЗЕРНО

— Только безумец рискнет отправиться дальше в горы по этой дороге, — мрачно 
сказал хозяин харчевни, скребя щеку корявыми пальцами.
— Это самый короткий путь, — негромко ответил дервиш, на мгновение оторвавшись 
от еды. Ел он жадно, вылавливая свободной рукой кусочки мяса и фисташки из 
глиняной миски. Его длинный, засаленный, во многих местах прожженный халат, был 
одет на голое тело, грязный колпак из дейлемитского войлока путник надвинул на 
глаза. Самое сильное впечатление производили его ноги, выставленные на всеобщее 
обозрение, — черные от присохшей грязи, с каменными мозолями на ступнях. Сразу 
видно — святой человек.
Али Абдалла, хозяин харчевни, не отличался особой набожностью, и в другой 
ситуации ограничил бы свою щедрость ячменной лепешкой, но сегодня к нему зашли 
поиграть в кайяс (род игры в кости) весьма уважаемые люди здешней округи: кади 
и мераб. В их глазах харчевнику хотелось выглядеть поблагопристойнее. 
Смотритель колодцев и арыков Джафар и обладатель судебной власти Аттар, взирали 
на дервиша со смешанным чувством презрения и участия. Еще их раздражало то, что 
они никак не могли себе составить определенного мнения о возрасте этого 
человека. В движениях его была видна гибкость и легкость, присущая молодости, 
но, в иные моменты он вел себя подобно зрелому мужу.
— Напрасно ты не хочешь прислушаться к нашим словам, — слегка недовольным тоном 
сказал кади, — но еще до наступления темноты, клянусь знаменосцем пророка, ты 
получишь возможность оценить их правоту.
— Мне говорили в Хасмейне, что львы в этих местах давно не водятся, а для 
разбойников я не представляю никакого интереса, — дервиш дернул полу своего 
диковинного халата, показывая голую, загорелую до черноты грудь.
— Да, — усмехнулся толстяк Абдалла, подбрасывая дрова в очаг, — львов в наших 
предгорьях действительно извели, но зато живет неподалеку один лев…
Гости недовольно покосились на хозяина и он виновато осекся.
Дервиш не обратил никакого внимания на возникшую неловкость, поставил на кошму 
пустую миску, резко встал, собираясь уходить.
— Куда ты, святой человек, сейчас принесут финики, — неуверенно сказал 
харчевник.
— Я же сказал, что спешу, — глаза дервиша внимательно смотрели из-под опушки 
его колпака, — скоро вечер.
У выхода он остановился, повернулся и сказал:
— Да не покарает вас аллах за вашу доброту.
Дорога была присыпана белой, горячей пылью, слева от нее шумел прибежавший с 
гор ручей, над ним нависали широкие тенистые кроны сирийских чинар, справа 
начинался, поросший сухою травой, пологий подъем — отроги Антиливана.
Дервиш поднял свою грубую суковатую палку и решительно зашагал по направлению к 
отдаленным меловым вершинам, которые легко можно было принять за гряду облаков.
Он шел полдня и никто ему не встретился и никто его не перегнал. Местность 
приобретала все более дикий характер, дорога выглядела все более заброшенной. 
Портился нрав бегущего навстречу ручья, он ярился и сверкал, пологие 
травянистые всхолмия сменились нагромождениями раскаленных безжизненных камней. 
Дервиш миновал пояс кедрового леса с его прохладной храмовой тишиной, краем 
глаза увидел стайку косуль с серебристыми спинами, они мелькали в пасмурной 
чаще, наподобие рыбок в толще морских вод. Сразу по выходу из древесного 
полумрака засверкали великолепные луга. Дервиш не удостоил сколько-нибудь 
пристальным вниманием красоту разнотравья, сочащегося влагой, и решительно 
вошел в гулкое ущелье. Ручей расстался с ним, остались лишь шершаво-серые стены 
и недостижимые облака над головой. Здесь неутомимый путник пошел медленнее, а 
потом и вовсе остановился. Не потому, что ему здесь понравилось. Он услышал 
цокот копыт, там, далеко впереди. И это были не косули.
Звук приближался. Ехали шагом. Опираясь на палку, дервиш спокойно смотрел перед 
собой. Из-за поворота ущелья появилось несколько всадников в белых тюрбанах и 
белых кафтанах, подпоясанных красными поясами. Они тоже остановились. В их 
позах отразилось скорее удивление, чем нерешительность. Кто этот безумец, 
посмевший сюда забрести? По сигналу старшего, двое всадников отделились от 
колонны и неторопливо подъехали к дервишу.
— Кто ты такой и что здесь делаешь? — высокомерно спросил один из них.
Ничего н