цами ордена и я 
просто обязан открыть один из важных политических секретов, составляющих тайную 
силу Храма. Человек, который в настоящий момент занимает иерусалимский трон под 
именем Бодуэна IV, королем не является.
Среди слушателей наступило глубокое оцепенение. Сенешаль и член высшего тайного 
совета ордена ожидали, что услышат нечто важное, но чтобы такое.
— Около пяти лет назад, сразу после смерти королевы, настоящий король 
Иерусалимский заболел проказой. Поскольку ни оставить его на троне, ни сменить 
его в тот момент мы не могли, ибо все тогдашние претенденты на престол были 
настроены против нас резко враждебно, мы подменили короля.
— Подменили, — по инерции произнес де Марейль и нервно закашлялся.
— У нас загодя был готов двойник. Мы обучили его Бодуэновой походке и манере 
говорить, он даже голос короля научился имитировать. И вот когда стало ясно что 
настоящий монарх должен быть по ряду весьма важных причин удален от дел, мы 
отправили его в тайный лепрозорий, а нашего двойника водрузили на его место.
— А как же жена? Ах, да, она умерла, но дочери, сын, слуги, наконец? — 
удивленно спросил де Жизор.
— Слуг, как вы понимаете сменить было несложно, тем более это было в стиле 
тогдашнего двора. Настоящий Бодуэн был весьма незаурядным самодуром. Дочерям 
было сказано, что батюшка болеет. Потом их примерно около года держали вне 
двора, всегда есть пристойные причины сделать это. Затем он как-то принял их, 
но не по-родственному, вы сами знаете, что особенные нежности не были в ходу в 
их семействе. Изабелла и Сибилла видели их величество четверть часа и то 
издалека. Сошлись во мнении, что «батюшка очень осунулся». Затем опять 
расставание на полтора года.
— А Д'Амьен, это змеиное сердце, не догадался! — не поверил де Марейль.
— Тогда великим провизором был барон де Кореи, и как вы знаете, его тогда при 
дворе принимали крайне неохотно. И вообще, еще настоящий Бодуэн, заметив начало 
болезни, почти свернул придворную жизнь, стараясь скрыть свое заболевание, так 
что двойнику было легко вписаться в заведенный стиль. И потом он очень, до 
чрезвычайности, похож на настоящего короля.
Де Жизор усмехнулся.
— Вы говорите об этом почти с самоупоением, между тем ваше создание 
взбунтовалось против вас.
— Напрасно вы считаете, что очень ловко укололи меня. Такое случается в жизни, 
и даже как правило марионетка рано или поздно начинает освобождаться от своих 
ниток. В данном случае это происходит достаточно поздно. Это во-первых, а 
во-вторых, так или иначе, не в тайне дело.
Марейль резко помотал головой, как бы утрясая все только что услышанное. Он 
резко встал и подошел к резному шкафу, стоявшему в углу, и достал оттуда 
большой пузатый кувшин, персидский по виду, с богатыми лазуритовыми выкладками 
и два бокала пепельного стекла.
— Вам я не предлагаю, брат Гийом.
— Благодарю, граф.
Де Жизор и де Марейль охотно осушили по чаше. Вытирая усы, сенешаль спросил.
— Теперь я кое-что понял. Вы решили вернуть сюда короля Бодуэна настоящего.
— В общем, да.
— Он, кстати, жив?
— Жив, как ни старался полтора последних года наш двойник его разыскать.
Де Марейль недоверчиво поморщился.
— Не могу поверить, что за полтора года иоаннитам не удалось отыскать в 
Палестине нужного им человека.
— А он, я имею в виду двойника, как ни странно, не открылся госпитальерам. 
Боялся, что они побрезгуют им. Как будто есть на свете нечто такое, чем 
побрезговали бы рыцари Госпиталя ради достижения своей цели. Его погубило 
тщеславие, он хотел не только быть королем, но и считаться им.
— Может быть нам пойти по простому пути и сообщить Д'Амьену с кем он имеет 
дело? — спросил де Марейль.
— По-моему, я уже ответил на этот вопрос. Д'Амьен намного умнее и хитрее нашего 
создания. Для его политической комбинации все равно, является ли сидящий на 
троне настоящим королем или нет. Главное, чтобы его считали таковым в момент 
объявления анти-тамплиерского указа. Боюсь, что это сообщение только ускорит их 
выступление.
Де Марейль ударил сухоньким кулачком по столу.
— Так что же нам делать?!
— То, что и задумано, граф. Обнародование королевского указа должно состояться 
по кодексу Годфруа Булионского в присутствии всех гражданских делегатов. 
Затевая столь противозаконное дело, Д'Амьен постарается придать ему максимально 
законный вид. И в этот наиторжественный момент мы предъявим им настоящего 
короля.
Де Марейль отхлебнул еще немного вина.
— Будет очень большой скандал, — задумчиво сказал он.
— Да, — спокойно сказал брат Гийом, — слишком даже большой. Меня больше всего 
беспокоит то, что он будучи губителен для Госпиталя, Храму тоже не слишком 
выгоден.
— Нельзя ли полюбовно договорится с Д'Амьеном? — поинтересовался сенешаль.
— Пожалуй, нет. Начав договариваться, мы невольно откроем наши секреты. Пока 
вожжи в наших руках мы решаем, куда направить квадригу обстоятельств.
Дождь кончился. Отдельные капли продолжали влетать в окно. Брат Гийом вытер о 
край серой хламиды мокрую руку.
— Вы что-то еще говорили о Гюи Лузиньянском?
— Да, мессир.
— Может быть вы и о нем сообщите какую-нибудь тайну? — в