— несмотря на все 
усилия и очень большие деньги никакие детали заговора узнать не удалось. Но и 
без дополнительных сведений можно сказать, что удар они постараются нанести в 
самое ближайшее время. Они явно постараются заручиться поддержкой римской курии.

— Пускай, пускай попытаются, — едва слышно прошептал великий магистр.
Брат Гийом продолжал.
— Одним словом, положение сейчас серьезнее, чем когда-либо было. Надо отдать 
должное Д'Амьену, он сумел объединить против нас даже тех, кого, казалось, 
вообще невозможно объединить. Я сейчас бы не стал в полной мере доверять нашим 
исконным союзникам, рыцарям Калатравы и Компостеллы. Не исключено, что иоанниты 
проникли и туда.
— Вы нарисовали слишком мрачную картину, брат Гийом, — сказал барон де Фо, — 
что же нам делать, коли наши дела так плохи?
— Не сидеть же и не ждать, когда нас передавят как кроликов, — поддержал 
великого прецептора маршал ордена, барон де Кижерю.
Брат Гийом посмотрел на маршала с особым вниманием и богатырского вида рыцарь 
потупился и схватился толстыми пальцами за свой пышный ус.
— Конечно же, мы готовим ответный удар и госпитальеры очень скоро почувствуют, 
что зря затеяли то, что затеяли. Все присутствующие будут введены в те детали 
плана, выполнение которых будет зависеть от них. А сейчас важно решить один 
насущный и вместе с тем деликатный вопрос. И вот в чем его суть.
Как бы повинуясь некому сигналу, присутствующие плотнее окружили графа де 
Торрожа, тем самым, сделав теснее свой круг. Брат Гийом сказал.
— Иоанниты колеблются, несмотря на все собранные ими силы. Для того, чтобы 
начать, им нужен внешний толчок, последняя гиря на чашу их весов. И Ваша… 
смерть, мессир, — брат Гийом замедлил течение своей речи, — была бы для них 
наиболее подходящим сигналом. Поэтому я бы просил вас о следующем — это дает 
нам право скрыть факт вашей смерти до того момента, как мы изберем нового главу 
ордена, полностью разберемся в хитросплетениях иоаннитской пакости и соберемся 
с силами. Я понимаю всю неделикатность и даже жесткость этого обсуждения, но вы,
 мессир всегда избегали мелких сантиментов, когда речь шла высшей выгоде нашего 
ордена.
Брат Гийом остановился, ожидая ответа.
Граф Торрож лежал в прежней позе, все также закрыв глаза. Пар уже менее обильно 
поднимался над лоханью во потихоньку остывала.
— Мессир! Граф де Торрож!!
Монах сделал шаг к спящему, наклонился и понял что тот не спит.
Не было произнесено ни единого слова, но все сразу же поняли в чем дело.
Общее молчание продолжалось довольно долго. Хотя все присутствовавшие были 
готовы к смерти великого магистра, а многие даже ждали ее, она явилась, как 
всегда, внезапно.
Первым оправился брат Гийом.
— Мне кажется никто не станет сомневаться в том, что граф де Торрож согласился 
с моими последними словами. Слух о его смерти не должен покинуть пределов этого 
здания.
— Вы могли бы и воздержаться от ваших поучений, брат, — недовольно сказал граф 
де Ридфор.
— Помилуйте, господа, — примирительным тоном сказал граф де Марейль, — не 
станем же мы препираться над телом почившего друга!
— Даже рискуя навлечь на себя ваше острое неудовольствие, господа, я рискну 
повторить: для всего окружающего мира граф де Торрож по-прежнему великий 
магистр ордена тамплиеров.
— Вы тоже, брат, не забудьте выполнить последнее указание великого магистра де 
Торрожа, — криво улыбнулся де Ридфор.
— Что вы имеете в виду?
— Не забудьте разослать уведомления о сборе великого капитула, брат.
Монах поклонился.
— Чего бы я стоил на своем месте, если бы не сделал этого уже неделю назад.
Коротко поклонившись в знак прощания де Ридфор, де Фо и де Нуар вышли из 
купальни.
Граф де Жизор с сожалением посмотрел им вслед.
— Иногда ваша склонность говорить загадками, брат может и раздражать. Вы знаете 
об этом?
— Знаю, — кивнул монах, — пойдемте, господа, поднимемся в бело-красную залу. Я 
отдам первоочередные распоряжения слугам. Нельзя же оставить тело здесь до 
самых выборов.
Когда, после хлопот по поводу тайных похорон, он присоединился к де Жизору и де 
Марейлю, они о чем-то оживленно спорили.
— Весьма прискорбно, что в такой час некоторые из высокородных братьев более 
думают о своем месте в ордене, чем о месте ордена в мире.
Брат Гийом сказал.
— В ваших словах много правды, господин местоблюститель, но к счастью не вся.
Граф де Марейль вдруг раздраженно вмешался беседу.
— Что заставило вас так волноваться?
— Разве может быть другая какая-то причина кроме одной: Жерар де Ридфор, — 
угрюмо сказал сенешаль. Де Марейль согласно кивнул. Когда этот небольшого роста 
старик мрачнел, то очень напоминал нахохлившегося попугая. Глядя на него в этот 
момент, брат Гийом наверняка бы улыбнулся, если бы ему хоть в малейшей степени 
был свойственен юмористический взгляд на вещи.
— Вы не хотите, чтобы он стал великим магистром? — спросил он у «попугая».
— А вы видите ситуацию, при которой этого можно было бы хотеть? — огрызнулся 
старик.
— Мне