словам новейшего исследователя того времени, «состарившийся 
Василий мог умереть в мире. Он выполнил как на востоке, так и на западе очень 
большое военное дело, которое в то же время было делом цивилизаторским; Василий 
оставил империю более сильной и более уважаемой, чем та, которую он получил»751.

      Если Василий I жил в мире со своими соседями, исключая арабов, то при его 
преемнике Льве VI Мудром (886–912) дело обстояло иначе. Тотчас по вступлении 
его на престол началась неудачная для Византии болгарская война, в связи с 
которой впервые в истории Византии появляются мадьяры (венгры, угры). К концу 
правления Льва VI у Константинополя стоят русские. Союзная с ним Армения, 
подвергавшаяся непрестанным арабским нашествиям, не смогла получить ожидаемой 
от Византии помощи. Вопрос о четвертом браке императора вызывал сильное 
внутреннее брожение в государстве. Все это указывает на то, что условия борьбы 
империи с исламом стали сложнее и труднее.
      Дела с арабами при Льве VI шли вообще неудачно. Происходившие с 
переменным успехом военные столкновения на восточной границе не имели важных 
результатов. На западе мусульмане в самом начале Х века овладели городом 
Региумом, на итальянском берегу Мессинского пролива, после чего пролив оказался 
всецело в руках арабов; а в 902 году они завоевали последний значительный 
укрепленный пункт византийской Сицилии, Тавромений, или Таормину. С падением 
последнего центра Сицилия, можно сказать, всецело перешла в руки арабов, так 
как остававшиеся еще в руках греков небольшие пункты в Сицилии уже не имели 
никакого значения в дальнейшей истории Византии. Восточная политика Льва VI во 
вторую половину его царствования нисколько не зависит от отношений к 
сицилийским арабам.
      Начало Х века было ознаменовано многочисленными морскими операциями 
мусульманского флота. Еще в конце IX века критские пираты опустошали побережье 
Пелопоннеса и острова Эгейского моря. Еще более грозными стали морские 
нашествия арабов, когда их сильные два флота, сирийский и критский, действовали 
часто сообща. Особенно известно нападение мусульманского флота, под начальством 
греческого ренегата Льва Триполитанина, на Фессалонику (Солунь) в 904 году. 
После упорной осады мусульмане взяли Фессалонику. Однако через несколько дней 
они с большим числом пленных и богатой добычей удалились на восток в Сирию. 
Только после этого бедствия византийское правительство приступило к укреплению 
Фессалоники. До нас дошел подробный рассказ о завоевании Фессалоники арабами, 
принадлежащий перу местного священника, Иоанна Камениата752, лично пережившего 
все бедствия осады.
      Морские успехи арабов побудили византийское правительство обратить 
внимание на свой флот, который был значительно улучшен. Но обширная морская 
экспедиция, предпринятая Львом VI против союзных восточных и критских арабов, 
потерпела неудачу. Константин Багрянородный, сообщая нам точный состав 
участвовавшего в этой экспедиции флота, отмечает присутствие в нем семисот 
русских753.
      Таким образом, византийская политика по отношению к арабам при Льве VI 
была в высшей степени неудачна: на западе Сицилия была окончательно потеряна; в 
южной Италии, после отозвания оттуда выше названного Никифора Фоки, успехи 
византийского оружия прекратились; на восточной границе арабы, хотя медленно, 
но всетаки упорно двигались вперед; на море Византия потерпела ряд серьезных 
неудач.
      Несмотря на религиозную вражду с арабами и военные столкновения с ними, в 
официальных документах встречаются иногда очень дружественные отзывы о них. Так,
 патриарх Константинопольский Николай Мистик писал «знатнейшему, самому 
уважаемому и возлюбленному» эмиру Крита, что «две силы всего мира – сила 
сарацин и ромеев – выделяются и светят как две большие звезды на небесах. И по 
этой причине мы должны жить сообща, как братья, хотя мы и различаемся в обычаях,
 привычках и религии»754. В продолжительное правление Константина VII 
Багрянородного (913–959) и Романа I Лакапина (919–944) Византия до конца 
двадцатых годов Х века не могла энергично бороться с арабами, так как должна 
была напрягать все силы на борьбу с Болгарией. Для империи явилось счастьем, 
что сам халифат в это время переживал эпоху распада, внутренних смут и 
образования отдельных самостоятельных династий. Можно, однако, упомянуть 
успешную операцию византийского флота в 917 году, когда пиратренегат Лев 
Триполитанский, захвативший в 904 году Фессалонику, был полностью разбит при 
Лемносе755.
      После окончания болгарской войны у обоих противников, у империи и арабов, 
выделились талантливые военачальники. У греков появился доместик Иоанн Куркуас, 
этот, по словам хрониста, «второй Траян или Велизарий», завоевавший «почти 
тысячи городов», о котором было даже написано специальное, не дошедшее до нас 
сочинение756. Его талант привел к «новому рассвету на восточной границе», с ним,
 как кажется, наступил «новый дух в имперской военной политике, дух уверенной 
агрессии» (confident aggression)757. Арабы получили энергичного вождя в лице 
представителя самостоятельной династии Хамданидов, властителя Алеппо в Сирии, 
СейфадДаулы, при дворе которого образовался богатый центр литературной 
деятельности и эпоху которого современники называли «золотым веком». В 
сороковых годах Х века Куркуас одержал целый ряд побед в арабской Армении и 
взял много городов в верхней Месопотамии. В 933 году им была захвачена Мелитена,
 а в 944 году город Эдесса вынужден был отдать свою драгоценную реликвию – 
нерукотворный образ Спасителя (?? ?????????), перевезенный с большим торжеством 
в Константинополь. Это был последний триумф Куркуаса. Успехи эти сделали его 
«героем момента»758, однако его популярность встревожила правительство и он был 
снят со своего поста. В это время пал Роман Лакапин и на следующий месяц 
лишились трона его сыновья. Константин Багрянородный стал единственным 
императором. «Это был конец целой эры. Новые актеры ходили по подмосткам»759.
      Эпоха Ро