оттуда римское войско, идущее всеми горными 
[167]проходами, они представили себе его более многочисленным, чем оно было на 
самом деле. Увидав там знамена Велизария, они поняли, что он командует этим 
войском. Наступила ночь, и римляне здесь остановились на ночлег, а раненые готы 
тайно пошли в лагерь Витигиса. Придя туда около полудня, они показали свои раны 
и утверждали, что Велизарий с войском, более многочисленным, чем какое они 
могли сосчитать, вот-вот появится. Готы стали готовиться к бою, выстроившись на 
север от города Ариминума (они думали, что враги придут этой дорогой), и все 
время смотрели на вершины гор. Когда же с наступлением ночи они сложили оружие 
и успокоились, они увидали огромное количество костров (их зажгло войско, 
шедшее с Мартином) на восток от города, на расстоянии стадий шестидесяти, и 
пришли в неописуемый ужас: у них явилось подозрение, что с наступлением дня 
враги окружат их. Таким образом, эту ночь они провели в великом страхе, с 
наступлением же дня, с восходом солнца, они увидали огромный флот из 
бесчисленного количества кораблей, двигающийся против них. Онемев от ужаса, они 
бросились бежать. Они собирали свой багаж с такой поспешностью, с таким 
смятением и криком, что не слышали уже приказаний, и ничего другого у них не 
было на уме, как только первыми выбраться из лагеря и оказаться поскорее за 
стенами Равенны. И если бы еще оставалось силы и храбрости у осажденных, то они,
 сделав вылазку, могли бы произвести избиение врагов и тем бы закончили всю 
войну. Но сделать это теперь помешал им как сильный страх, вызванный всем 
предшествующим, так и физическая слабость, поразившая многих вследствие 
недостатка в самой необходимой пище. А варвары при этом крайнем смятении, 
оставив здесь часть своего имущества, стремительно бежали в Равенну.

18. Первыми из римлян прибыли в лагерь готов Ильдигер и бывшее с ним войско. 
Тех врагов, которые остались там вследствие каких-либо болезней, они обратили в 
рабов и захватили все имущество, которое оставили там бежавшие готы. 
[168]К полудню пришел и Велизарий со всем войском. Когда Велизарий увидал 
Иоанна и бывших с ним, бледных, покрытых грязью, слегка упрекнув Иоанна за 
неразумную храбрость, он сказал, что за свое спасение он должен поблагодарить 
Ильдигера. Но Иоанн сказал, что он согласен благодарить, но не Ильдигера, а 
Нарзеса, казначея императора, тем показывая, как мне кажется, что Велизарий 
пришел на помощь, хотя ему не очень хотелось это делать по настоятельному 
совету Нарзеса. И в дальнейшем оба стали относиться друг к другу с большим 
недоверием. Да и близкие к Нарзесу люди не позволяли ему участвовать в военных 
походах Велизария, но убеждали его, насколько позорно для него, одного из 
приближеннейших людей к императору, не быть самостоятельным начальником войска, 
но подчиняться главнокомандующему. Они указывали, что Велизарий никогда не 
согласится командовать вместе с ним войском, будучи на одинаковом с ним 
положении; а ведь он, Нарзес, желает самостоятельно командовать римским войском 
и чтобы за ним последовало наибольшее число воинов со своими наиболее 
выдающимися начальниками (
Конъектура Haury; обычное чтение: «чтобы за своими начальниками последовало 
более многочисленное войско».) Они говорили, что эрулы, его личные копьеносцы и 
щитоносцы и те войска, которыми командовал Юстин и сам Иоанн, вместе с войсками 
Аратия и Нарзеса составляют не меньше десяти тысяч храбрых и исключительно 
опытных в военном деле воинов; что желательно, чтобы слава покорения Италии 
была приписываема не одному Велизарию, но чтобы в этом принял участие и Нарзес; 
что, по их мнению, он покинул возможность общения с императором не для того, 
чтобы личными опасностями увеличить славу Велизария, но чтобы, проявив дела 
своего разума и храбрости, стать славным среди людей, как он того и заслуживает.
 Они говорили, что и Велизарий в дальнейшем не будет в состоянии без них 
что-либо сделать. Войско, которым он командовал, по большей части 
[169]он оставил уже в гарнизонах и по городам, которые он завоевал; и они 
перечислили ему всех их подряд, начиная с Сицилии вплоть до Пиценской области.

Услыхав это, Нарзес страшно обрадовался этому предложению и уже больше не мог 
ни скрывать своих намерений, ни держаться в назначенных для него границах. 
Часто, когда Велизарий требовал, чтобы кто-либо взялся за то или другое дело, 
Нарзес мешал выполнению его приказания, высказывая то те, то другие сомнения. 
Заметив это, Велизарий созвал всех начальников и сказал следующее: «Мне кажется,
 господа начальники, что относительно этой войны мы держимся разных точек 
зрения. Вы относитесь к врагам с полнейшим презрением, как будто они уже 
окончательно побеждены; я же полагаю, что благодаря такой вашей уверенности мы 
подвергаемся несомненной опасности. Ведь я знаю, что варвары побеждены нами не 
вследствие их трусости или недостатка в людях, но только благодаря нашей 
прозорливости и сообразительности они, обманутые военной хитростью, должны были 
бежать отсюда. Боюсь, как бы в этом отношении, поддавшись ошибке и не учтя 
правильно положения, мы не совершили бы неправильных поступков во вред себе и 
всему делу римлян. Ведь те, которые считают себя победителями, величаясь своими 
делами, легче гибнут, чем те, которые сверх ожидания потерпели поражение и 
поэтому в дальнейшем держатся по отношению к неприятелям метода осторожности и 
большой продуманности. Легкомыслие погубило многих из тех, которые стояли на 
верху удач; труд и заботливость принесли пользу многим из тех, кто потерпел 
крушение. Сила тех, которые поддались чувству пренебрежения к врагам, по 
большей части обычно слабеет, а внимательное отношение бывает достаточным чтобы 
восстановить силу. Итак, пускай каждый из вас подумает про себя: в Равенне 
находится Витигис и многие десятки тысяч готов, Урайя осаждает Милан, являясь 
хозяином всей Лигурии, а Город Ауксим полон неприятельского войска, большого и