мужчины, оставив здесь своих жен, стали бродить, грабя и опустошая большую 
часть земель Азии. Когда против них поднялись жившие здесь народы, они были все 
перебиты, и никто из них, ни один человек, не вернулся в лагерь к своим женам. 
Эти женщины и дальнейшем под влиянием страха перед окружающими их жителями и 
вынужденные к этому недостатком продовольствия приняли волей-неволей мужской 
облик, надев на себя оружие и воинские доспехи, оставленные мужчинами в лагере; 
вооружившись таким образом, они доблестно совершили много славных подвигов, так 
как их толкала на это необходимость. Это продолжалось до тех нор, пока они все 
не погибли. Я и сам думаю, что это было так, что амазонки шли походом вместе со 
своими мужьями, основываясь на том, что происходило фактически и в мое время: 
обычаи, дошедшие до позднейших потомков, являются сражением природных свойств и 
привычек предков. Так ведь гунны не раз делали набеги на Римскую империю и 
вступали в рукопашный бой с теми, кто выходил против них: конечно, некоторым из 
них приходилось здесь пасть убитыми. После удаления варваров, подбирая и 
осматривая тела убитых, римляне находили среди них и тела женщин. (
Ср, Плутарх. Помпей, гл. 15). Ведь другого женского войска нигде, насколько 
известно, не было найдено ни в одном месте – ни в Азии, ни в Европе. Да и 
поскольку нам известно по слухам, и горы Кавказа никогда не были лишены 
мужского населения. Вот что хотел я рассказать относительно мужского населения. 
Вот что я хотел рассказать относительно амазонок.

За Апсилиями и за вторым краем этого «полумесячного» залива по берегу живут 
aбaсги и, границы которых простираются 
[19]до гор Кавказского хребта. Эти абасги издревле были подданными лазов, 
начальниками же искони веков они имели двух из своих соплеменников: из них один 
властвовал над западной частью их страны, другой занимал восточную. Эти варвары 
еще в мое время почитали рощи к деревья. По своей варварской простоте они 
полагали, что деревья являются богами. Со стороны своих властителей из-за их 
корыстолюбия эти племена испытывали неслыханные вещи. Дело в том, что оба эти 
царя замеченных ими красивых и лицом и фигурой мальчиков без малейших угрызений 
совести отнимали у родителей и, делая евнухами, продавали в римские земли тем, 
кто хотел купить их за большие деньги. Родителей же этих мальчиков тотчас же 
убивали для того, чтобы кто-нибудь из них не попытался в будущем отомстить царю 
за несправедливость но отношению к их детям, и чтобы царь не имел в числе своих 
подданных людей, для него подозрительных. Таким образом, красота их сыновей 
осуждала их на гибель; эти несчастные погибали, имея несчастье родить детей, 
обладавших роковой для них и смертоносной красотой. Поэтому-то большинство 
евнухов у римлян и главным образом и царском дворце были родом абасги. При ныне 
царствующем императоре Юстиниане все отношения у абасгов облеклись в более 
мягкие формы. Они приняли христианскую веру, и император Юстиниан, послав к ним 
одного из императорских евнухов, родом абасга, Евфрата именем, решительно 
запретил их царям на будущее время лишать кого-нибудь из этого племени 
признаков мужского ноля, железом насилуя природу. С удовольствием абасги 
услыхали этот приказ императора. Получив смелость в силу такого приказания им 
пера гора, они уже решительно воспротивились таким действиям своих властителей. 
А до этого времени каждый из них боялся, как бы ему не стать отцом красивого 
сына. Тогда же император Юстиниан воздвиг у абасгов храм богородицы и, назначив 
к ним священников, добился того, чтобы они приняли весь христианский образ 
жизни. В скором 
[20]времени абасги, низложив своих царей, решили жить на свободе. Так шли дела 
здесь.

4. За пределами абасгов до Кавказского хребта живут брухи, находясь между 
абасгов и аланов. По берегу же Понта Эвксинского утвердились зехи. В древности 
этим зехам римский император назначил царя, теперь же эти варвары ни в чем уже 
не повинуются римлянам. За ними живут сагины; приморской же частью их страны 
издревле владели римляне. Для их устрашения они выстроили два приморских 
укрепления. Севастополь и Питиунт, находящиеся друг от друга на расстоянии двух 
дней пути, и с самого начала держали здесь военный гарнизон. В прежнее время, 
как я сказал (гл. II, § 16), легионы римских войск занимали нее местечки по 
побережью от Трапезунта до страны сагинов: теперь же у них оставались только 
эти два укрепления, к которых еще в мое время стояли гарнизоны. Но когда 
персидский царь Хозров был призван лазами в Петру, он очень хотел послать сюда 
персидское войско, с тем, чтобы оно захватило эти укрепления и само заняло их 
своим гарнизоном, Когда об этом заблаговременно узнали римские солдаты, то, 
предупреждая врагов, они сожгли дома и до самого основания разрушили стены и, 
без малейшего промедления сев на суда и переправившись на противолежащий 
материк, ушли в город Трапезунт. Правда, они причинили ущерб Римской империи 
разрушением этих крепостей, но этим же они доставили ей и большую пользу, 
потому что враги не смогли завладеть этой страной; не достигнув никакого 
результата вследствие разрушения крепостей, враги вернулись в Петру. Вот какие 
дела были здесь.

За сагинами осели многие племена гуннов. Простирающаяся отсюда страна 
называется Эвлисия; прибрежную ее часть, как и внутреннюю, нанимают варвары 
вплоть до так называемого «Меотийского Болота» и до реки Танаиса (Дона), 
который впадает в «Болото». Само это «Болото» вливается в Эвксинский Понт. 
Народы, которые тут живут, в 
[21]древности назывались киммерийцами, теперь же зовутся утигурами. Дальше, на 
север от них, занимают земли бесчисленные племена антов. Рядом с теми местами,