пример тому, что обычно бывает у людей. Ведь другие, находясь во главе 
правления, становятся или на ту, или на другую сторону, и поэтому 
установившаяся власть нравится тем, кому она в данный момент своими 
постановлениями доставляет удовольствие, и вызывает к себе нерасположение в том 
случае, если идет против их пожеланий. Он умер
, прожив тридцать семь лет, грозный для всех своих врагов, оставив по себе 
глубокую печаль у всех своих подданных. А умер он следующим образом
.

Симмах и его зять Боэций были оба из старинного патрицианского рода; они были 
первыми лицами в римском сенате и консулярами. Оба они занимались философией и 
не меньше всякого другого они отличались справедливостью; многим из своих 
сограждан и иноземцев они облегчили нужду благодаря своему богатству; этим они 
достигли высокого уважения, но 
[23]зато и вызвали зависть у негодных людей. Послушавшись их доносов, Теодорих 
казнил обоих этих мужей, будто бы пытавшихся совершить государственный 
переворот, а их состояние конфисковал в пользу государства. Когда он обедал 
несколько дней спустя после этого, слуги поставили перед ним голову какой-то 
крупной рыбы. Теодориху показалось, что это голова недавно казненного им 
Симмаха. Так как нижняя губа у нее была прокушена зубами, а глаза ее смотрели 
грозно и сурово, то она показалась ему очень похожей на угрожающую. Испуганный 
таким ужасным чудом, он весь похолодел и стремительно ушел в свои покои к себе 
на ложе; велев покрыть себя многими одеждами, он старался успокоиться. Затем, 
рассказав все, что с ним случилось своему врачу Эльпидию, он стал оплакивать, 
свой ошибочный и несправедливый поступок по отношению к Симмаху и Боэцию. 
Раскаявшись в таком своем поступке и глубоко подавленный горем, он умер немного 
времени спустя, совершив этот первый и последний проступок по отношению к своим 
подданным, так как он вынес решение против обоих этих мужей, не расследовав 
дела со всей тщательностью, как он обычно это делал.

2. После его смерти власть принял Аталарих
, внук Теодориха по дочери. Ему было восемь лет, и он воспитывался своей 
матерью Амалазунтой, так как отца его не было уже в живых. Немного спустя в 
Византии императором сделался Юстиниан. Будучи опекуншей своего сына, 
Амалазунта держала власть в своих руках, выделяясь среди всех своим разумом и 
справедливостью и являя по своей природе вполне мужской склад ума. Пока она 
стояла во главе правления, ни один римлянин не был подвергнут ни телесному 
наказанию, ни конфискации имущества; равным образом и готам, которые под 
влиянием своей вспыльчивости и невыдержанности хотели проявить против них 
несправедливость, она этого не разрешала и даже вернула детям Симмаха и Боэция 
имущество, конфискованное у их отцов. Амалазунта хотела, чтобы ее сын по своему 
образу жизни был совершенно похож на первых 
[24]лиц у римлян и уже тогда заставляла его посещать школу учителя. Выбрав из 
числа готских старейшин трех, которых она знала как наиболее умных и достойных, 
она велела им все время быть при Аталарихе. Все это не нравилось готам, так как,
 желая иметь право действовать несправедливо по отношению к подданным, они 
хотели, чтобы Аталарих правил ими более согласно с варварскими обычаями. Как-то 
мать, взяв его к себе в спальню, за какой-то проступок наказала розгами, он 
весь в слезах пошел оттуда в обеденную залу мужей. Готы, встретив его в таком 
виде, пришли в сильный гнев и, браня Амалазунту, утверждали, что она хочет 
возможно скорее лишить жизни своего сына, чтобы самой, выйдя замуж за другого, 
вместе с ним властвовать над готами и италийцами (
Двух последний слов у Свиды, цитирующего это место Прокопия, нет.). И вот 
собрались те, которые у готов считались наиболее высокопоставленными, и, придя 
к Амалазунте, обвиняли ее, что сын ее воспитывается у них неправильно и не так, 
как следует для их вождя; что науки очень далеки от мужества, а наставления 
старых людей по большей части обычно приводят к трусости и нерешительности. 
Потому необходимо, чтобы тот, кто в будущем хочет быть смелым в любом деле и 
стать великим, был избавлен от страха перед учителями и занимался военными 
упражнениями. Они говорили, что и Теодорих не позволял никому из сыновей готов 
посещать школы учителей; что он всегда говорил, что если у них явится страх 
перед плеткой, то они никогда не будут способны без страха смотреть на меч или 
копье. Они предлагали ей подумать о том, что ее отец Теодорих умер, казавшись 
владыкой столь великой страны, захватив не принадлежавшую ему императорскую 
власть, хотя о всяких науках он не слышал даже краем уха. «Так вот, государыня,
 – сказали они, – всем этим педагогам отныне вели убираться подобру-поздорову, 
а Аталариху дай товарищами кого-нибудь из сверстников, которые, проводя с 
[25]ним свои цветущие годы, будут побуждать его к доблести, согласно нашему 
варварскому обычаю».

Услыхав это, Амалазунта хотя и не одобрила их слов, но, боясь какого-либо 
заговора со стороны этих лиц, сделала вид, что ей по душе их речи, согласилась 
со всем, чего требовали от нее варвары. Удалив от Аталариха старейшин, она 
допустила к нему сотоварищей его жизни еще не взрослых, но таких, которые 
немного были старше его. По мере того как он становился взрослым, они стали 
побуждать его к пьянству, к общению с женщинами, окончательно портили его 
характер и, пользуясь его неразумием, внушали ему непослушание матери, так что 
он вообще не считал нужным считаться с ней, тем более что и из варваров многие 
уже восставали против нее и без стеснения требовали, чтобы она, женщина, 
сложила царскую власть. Амалазунта не испугалась этих злоумышлении со стороны