м 
положительное отношение к религии вообще. Почин Посидония недолго оставался 
одиноким: к середине I в. и Академия, покинув аркесилаевы пути, вернулась к 
традиции своего основателя и, стало быть, к религии. Но первенствующее место 
стоицизма осталось неоспоренным, и когда пересмешнику Лукиану требуется для 
противопоставления атеисту человек верующий – он таковым выводит именно стоика. 

Указанные обстоятельства придают личности Посидония огромный интерес, как 
руководящей, прямо символической личности уходящего эллинизма; по обыкновению, 
однако, нам о ней очень мало известно. Родился он около 135 г. в сирийском 
городе Апамее – в атмосфере Антиохии, значит; в юном возрасте отправился в 
Афины, тогдашний центр философских занятий, и стал там учеником стареющего 
Панэтия. Трудно поверить, чтобы он ограничился его лекциями: чтобы опровергать 
противников, надо их знать, а самым влиятельным противником Стои был 
современник Панэтия, Клитомах. – За периодом учения последовал период 
странствий. Посидония пленяла Александрия с ее Музеем, тогда все еще центром 
математико-астрономических и естественноисторических занятий, т.е. именно тех, 
которым предстояло сыграть столь важную роль в будущей научной деятельности 
философа. Но он не удовольствовался лабораторной и обсерваторией наукой: его 
тянуло в живой свет, в столь загадочный для эллина западный мир, к пределам 
Атланта и на волны Океана. На родину он более не вернулся; знакомства с 
коммерческим миром, естественно возникшие у молодого путешественника, направили 
его в один из важнейших торговых и в то же время умственных центров нашей эпохи,
 в Родос. Здесь таланты ценить умели; Посидоний получил не только гражданство, 
вследствие чего мы и называем его Посидонием Родосским, – но и столь почетное 
положение, что по прошествии известного времени его можно было избрать пританом,
 т.е. высшим магистратом деятельной островной республики. 
Началась для Посидония эпоха громкой славы. В Риме свирепствовала междоусобная 
война: выбор партии, к которой наиболее безопасно было бы примкнуть, был для 
окружающих Рим государств жизненным и ответственным вопросом. По такого рода 
вопросу и родосцы отправили в Рим послом к Марию нашего Посидония, оказывая ему 
этим величайшее доверие, какого он только мог от них ожидать. Его аудитория в 
Родосе посещалась не одними только греками: он имел среди своих слушателей и 
римлян, между прочим, в 78 г. и Цицерона, отправившегося именно тогда в 
образовательное путешествие на Греческий Восток. А когда десятью годами позже 
великий Помпей навестил остров, Посидоний принял у себя также и этого именитого 
гостя. Угощением со стороны философа полагалась лекция на философскую тему. 
Посидоний как раз тогда страдал от подагры; он избрал подходящую тему из 
области стоического героизма: "что (телесная) боль не есть зло". Иногда его 
мучили приступы коварной болезни; он с улыбкой говорил: "Ты трудишься 
понапрасну, боль: я все-таки не признаю тебя злом". У Цицерона он, как 
оказалось впоследствии, оставил даже чересчур хорошую память: когда консулару 
по политическим соображениям показалось желательным, чтобы его консулат с 
подавлением заговора Катилины и торжеством над роком был достойным образом 
описан по-гречески, – он обратился с этим желанием к философу рока и 
историку-мистику Посидонию. Но последнему, по причинам, о которых он предпочел 
не распространяться, не угодно было взять на себя такую деликатную задачу: его 
учтивый отказ его знаменитому ученику в 59 г. – последнее, что мы о нем слышим. 
Он умер 84 лет к концу того десятилетия. 
Его литературная деятельность была так же разнообразна, как и его жизнь. К 
религиозной философии относятся его сочинения: 1) о богах, 2) о героях и 
демонах, 3) о роке, 4) о ведовстве, 5) о душе. Но чтобы получить понятие об 
объеме его знания, следует помнить, что тот же человек в своих сочинениях "о 
физике" (не менее 5 книг) и "о мироздании" трактовал о возникновении мира; в 
сочинениях "о слове" и "к Гермагору" – о риторике; "о критерии" – по теории 
познания; "о страстях", "о гневе", "о добродетелях", "этика", "увещания" и "о 
долге" – об этике; в сочинениях "объяснение платонова Тимея", "о небесных 
явлениях", "о величине солнца" – о космологии; в сочинении "к Зенону" – о 
математике; в сочинении "об Океане и его берегах" – о географии; в сочинении 
"продолжение Полибия" – об истории; и в "тактике" – о военном деле. Ни одно из 
этих сочинений нам не сохранилось; но ими так усердно пользовались писатели 
следующих поколений, что они, тем не менее, нам достаточно известны. И то, что 
нам о них известно, дает нам право сказать: как Аристотель стоит на грани между 
аттическим и эллинистическим периодами, собирая в себе все лучи первого и 
сообщая их второму, так и в такой же роли стоит Посидоний на грани между 
эллинистическим периодом и римским. Оба отражают в себе свою эпоху; и если 
литературно-научная деятельность Посидония окажется проникнутой жаждою божества 
и мистических откровений, то и в этом придется признать примету времени, 
которое, после долгих поисков и смелых дерзаний, склонило голову перед 
неисповедимой тайной бытия. 
§42
Основной догмат стоицизма обязателен также и для Посидония. Эфир-разум – 
мировая душа; от него вся жизнь, вся сознательность. Единое преломляется во 
многом: светила – преломления огненной души мира. Они – как бы боги второй 
степени; боги третьей степени – духи, населяющие воздушное пространство (демоны,
 как их называет Платон). Других богов нет; называемые же так – лишь 
поэтические или политические олицетворения, созданные дл