хвеликанские -- не  просто  забавы. Отомстить хотят нам  за гибель  их  отца,
Алоэя.  Скоро,  скоро зазвенит моя  тетива!  Скоро, скоро запоет моя 
золотая
стрела!     Говорил От 
Эфиальту:     -- Небесный лазутчик затаился за  деревом. Стрел у кего  полный 
колчан.
Что-то он задумал недоброе. Отвечал Эфиальт 
Оту:     -- Что ж!  Разве наши  стрелы -- не стрелы? Разве наши руки -- не 
руки?Не в обычае титанов таиться за стволами и облаками. Взойдем открыто на 
небо.
Пусть попомнят Крониды братьев  Алоадов! Пусть уступят нам Артемиду.  
Высоконад Олимпом небо. Навалим гору на гору. Взгромоздим Оссу на Олимп. А на 
Оссупоставим  Пелион. И  шагнем  по ним на небо Кронидов. Или будем мы,  титаны,
богами,  или  сбросим  богов  с  неба  на  землю.  Свергли  же молнии  
Зевсасолнечного Алоэя в тартар! Будет рад нам титан Гелий на высоком небе. Одна 
унас с ним титанова правда.
     И сказал Эфиальту 
От:     -- Что ж, возьмемся, Эфиальт, за Оссу. Позабавимся сегодня горами.
     А богиня  Артемида-Охотница  все  мелькает перед братьями, все  
дразнитмальчиков-великанов,  уводит у  них  из-под носа  золоторогую лань.  
"Погодиже,--  подумали  Алоады,--  похитим мы тебя с  неба  вместе  с  твоим 
лунным
гребешком!"     Стали братья Алоады по обе стороны Оссы, обхватили ее руками 
великанов,
уперлись пятами в  подошву соседних гор,  напрягли всю свою титанову  силу 
иоторвали Оссу от почвы.
     Застонала Гея-Земля.
     Услышали тот стон и звери, и птицы, и травы, и малые твари. Не 
услышалиего только мальчики-великаны: приподняли гору и держат. И казалось 
издалека,
будто две малые  горы с  двух сторон  подпирают одну большую  гору. Еще 
вышеприподняли Алоады Оссу и стали ее валить 
на     Олимп, чтобы потом взгромоздить еще Пелион  на Оссу и взобраться по 
нимна небо.
     Загрохотало   на   вершине   Олимпа.   Не   слышат   грозного   
грохотамальчики-великаны.
     Качается  Осса в их  руках. Выбегают опаленные звери  из лесов -- львы,
медведи, вепри, рыси, олени.  Проносятся дикие табуны  кентавров,  мечутся 
сревом  и  воплем  по  полянам  и   луговинам.  Шарахаются   от  них  
зеленыеМагнезийские  кобылицы. Взмыла  тьма птиц  над горой. Реки и  ручьи 
ринулисьводопадами в пропасти, и падают, с грохотом срываясь, камни-утесы.
     Стонет Гея-Земля от ран.
     И  вот заговорили  дубы и буки-исполины, у  которых уже века,  как 
ушелголос в вековые думы. И дриады,  полумертвые от страха,  вышли из 
сердцевиныстволов вместе со слепыми  совами  и, ухватившись за ветки, тоже  
застонали,
как земля.
     Все грознее и страшнее грохочет Олимп.
     Смотрит  Харикло:  там, в стороне  заката, над  Олимпом  стоит  черная,
невиданной громады туча в багровом пламени по краям, вся изрезана 
трезубцамисиних молний. И при сверкании молний стали видны посреди черной тучи 
грозныелики  огромных   богов:  как  взирают  они  на  неслыханную   дерзость  
двухмальчиков-великанов.
     Смотрит  Харикло:  над  нею, на утесе, упираясь  копытами в самый край,
стоит, весь подавшись  вперед, сын  Крона,  Хирон,  и могучие руки  
кентаврапротянуты не к богам, а к детям-великанам.
     И вдруг крикнул зычно 
Хирон:     -- Титаны вы, мои  титаны! Слышишь ли, отец Крон? Видишь  ли ты из 
тьмытартара: титаны поднимают 
горы!     Все страшнее  в  стороне заката черная туча. Все  грознее вспышки 
синихмолний: летят от Олимпа зубчатые копья.
     Но под  прикрытием  поднятой  Оссы неуязвимы для  огненных копий 
Олимпамальчики Алоады.
     Обернулась Харикло в сторону  восхода. Как чудно там озарено  небо! 
Чтоза ясность! Словно на ладони вся небесная дорога, и на ней в сверкании 
копытвозносятся  солнечные кони на высоко поднятых вожжах. Как  сияли тогда 
глазаГелия-титана,  каким полуденным  торжеством!  Он все  видел, все слышал, 
всезнал -- и смотрел на Хирона.
     Было конское тело  Хирона львиного цвета, и  блистало оно,  
переливаясьзолотом, и сливалось со смуглозолотистой кожей человеческого торса и 
золотойбородой кентавра. И когда стоял в тот час Хирон с его бирюзовыми глазами 
подлучами глаз Гелия, весь он сиял, как сияют боги.
     Что присели вдруг разом на задние ноги кони Солнца  и взвились на 
дыбы?Что  замерли  в воздухе их  распростертые  крылья  и  копыта? Что  
недвижимывытянутые руки титана Гелия и напряженные 
вожжи?     Аполлон, юный сын Зевса, стоял перед конями Солнца, преграждая им 
путь,
и золотой лук в его руке.  Вот уперся юный бог спиной в золотое дышло возка,
и уже тетива, словно одежды Радуги-Ириды, натянута поперек  небесной дороги,
и на тетиве золотая стрела.
     Зазвенело  тон