обие старухи Горго, в страшилище ночи, но с глазами Медузы.
     И  не  знала  сама бессмертная титанида, что вся сила ее могучего  
телаушла  в ее глаза. Стало смертным тело Медузы, и только  одна голова 
осталасьбессмертной. Знали об этом сестры Горгоны и Грайи и зорко охраняли 
Медузу.
     Но знали об  этом и боги. Тревожила безмятежных  богов та страшная 
силаМедузы  пред  рожденьем  гигантов, пред грядущими битвами с  ними -- и  
всехбольше Палладу. Овладеть  хотела  богиня глазами  Медузы,  чтобы носить 
взорГоргоны в своем  боевом  щите, как  носит  Кронид  эгиду.  И пылала 
ревнивымгневом:  даже  там, у  крайней границы  земли,  где  забвенье, вновь 
сильнееПаллады титанида.
     Но  сами боги не вступают  в бой с отрешенными от живой жизни. 
Породилибоги племя героев-полубогов. Пусть сразятся полубоги-герои с 
отрешенными.
     И задумалась Паллада. Устремила мысль в мир:  кто будет 
Горгоноубийцей?Кто добудет ей голову 
Медузы?
     


     


ЧАСТЬ II. СКАЗАНИЕ О СЫНЕ ЗОЛОТОГО 
ДОЖДЯ

     У ветров  много  ушей: все  слышат.  У  солнца  много  глаз: все видят.
Разнесли Ветры, дети Эола, по знойной Либии весть.
     Шепчут  травы пескам, шепчут пески  камням, шепчут камни  ключам: 
"Идетсын Золотого Дождя от Красных морей. Ищет Поле Горгон".
     Встревожились нереиды, дочери правдолюбивого морского  старца Нерея: 
"Уозера Тритона, что  близ  пределов  Атлантовых, у  края земли, сама  
Палладаявилась. Там родил ее Зевс".
     Знают  нереиды:  в  подземелье  медной  башни к смертной Данае золотым,
дождем  проник  Зевс. Знать, титанова  племени Даная, раз  попала  в  
меднуюбашню. Зачала Даная и родила Персея, полубога-героя  -- сына Золотого 
Дождя.
Вот он вырос и идет от Красных морей.
     Знают  нереиды:  ждал  Кронид  сына  титанова  племени,  избавителя  
оттитановых подземных козней. Хочет вконец истребить титанов титанами.
     Заключили смертную  Данаю  с  младенцем в  деревянный ларь и  бросили 
вморе.  Долго  носило  ларь  по  волнам,  и  прибили  его нереиды, 
забавляясьдиковинкой, к берегу острова Серафа. Раскрылся ларь, вышли на берег 
Даная  
сПерсеем. Вот и стал полубогом младенец, бесстрашным героем.
     Задумала Паллада  грозное  дело. Открыты  ей тайные думы  Кронида. 
Своюприхоть творит -- его волю вершит. Подсказала Персею желание избавить мир 
отзлого  чудовища,  чей  взор обращает  все живое  в  камень,-- отсечь  
головуГоргоне Медузе. Ведет тайно бог  Гермий героя. Один Гермий не гнушается 
миратеней. Меж богами и титанами посредник -- бог обманов земных. Вот и сам  он,
вестник Олимпа, летит к нереидам.
     Воззвал к нереидам 
Гермий:     --  Вы,  игралище  правды[16],  титаниды  морей,  что  есть  выше,  
чемвольность в  покорстве? Чем покорнее волна, тем вольнее, чем  солонее слеза,
тем слаще для правдолюбивого сердца. Или  соль моря  вам  не сладка?  
Вольноиграете  вы  на волнах, но над вами  воля  Кронида.  По правую  руку 
КронидаДика-Правда сидит.  Что  вам  говорю,  то она говорит. Встретьте героя.  
Чтоиспросит, исполните. Правда мира в силе богов.
     Закрылись валами нереиды. Закутались в пену.
     Быть беде! Быть 
беде!     Не ту правду знают они. У  Кронидов их сила -- правда: правда Олимпа. 
Утитанов --  их древняя  правда:  правда матери-Земли. Но какую правду  
герой
несет?     Уплыли  нереиды. Без оков  в оковах:  скованы правдой,  и той и 
другой.
Вольно играют они на волнах, но над ними воля Кронидов.
     Подошел к морю  сын Золотого  Дождя. Стал выкликать  нереид, как 
научилего 
Гермий:     -- Сестры морские, Немертея правдолюбивая, укажите мне путь к  
страшнымГрайям-Старухам, к полям Горгон! Близ сада Гесперид, Вечерних нимф, те 
поля.
Хочу я услышать чудное пение тех нимф, унести те песни от океана на землю, 
кживой жизни. Что  им за радость  петь в жизни мертвой?  Какое чудо увижу, 
товам принесу. Только не в чем нести мне.
     Закачались нереиды на волнах: прав герой -- его правда.
     -- Много чудищ на свете. Не страшусь я чудищ. Сражусь с ними. Но 
оружиянет у меня. Нечем мне биться.
     Закружились нереиды на волнах: прав герой -- его правда.
     -- Иду я  открыто. Иду, но мира не знаю -- не знаю,  кто мне  враг, 
ктомне друг.  К океану иду,  куда смертным нет пути.  Перейду  океан, вступлю 
вневидимый, невиданный