отором Улисс 
возвращался на Итаку. Нос рассекает пену волн - мы обгоняем даже их. 
      Велю раздать вино, хлеб и сухари, чтобы подбодрить гребцов. Они 
выкрикивают названия гор, окружающих Массалию, как только их вершины 
показываются из-за горизонта. 
      - Копна! Берга! Кекилистрий! Острова... Стойхады! Первый остров! Внимание 
- Плоский остров! 
      Венитаф сходит с ума от радости. Он так крутит свою бороду, что завил ее 
в косички на египетский манер. Наконец и я присоединяюсь к ликованию остальных. 
Мне дано вновь увидеть Массалию! Так ли важно, что не удалось обойти Европу по 
Океану! Я видел Трон Солнца, Базилию, Туле - до меня там никто не бывал... Я 
видел... Мои числа обладают силой. Встреча с тимухами не страшит меня. 
      Четвертый час после полудня. Виден Фарос! За ним - проход в Лакидон. На 
крепостных стенах и скалах собралась толпа. Вышлют ли архонты две монеры 
навстречу, чтобы приветствовать нас? 
      Наконец-то! Из порта выходят два судна. Одно из них - монера Эвтимена. Он 
стоит на носу и радостно жестикулирует. Он что-то кричит, но я пока не понимаю 
смысла его слов... Наконец слышу: 
      - Боги всегда соединяют друзей! Таковы слова оракула. Я кричу в ответ: 
      - Я видел Солнце ночью! 
      Пора выполнять маневр. Я велю подобрать паруса. Приказываю сушить весла, 
давая монерам время на разворот. 
      На второй монере теснятся архонты. Я приветствую их, и они, улыбаясь, 
отвечают мне. 
      Парменона с ними нет... 
      ВОЗВРАЩЕНИЕ В МАССАЛИЮ 
      Четвертый день перед концом третьей декады Пианепсиона*. Привел в порядок 
записи и велел переписать набело все, что день за днем заносил в дневник во 
время чудесного путешествия к Трону Солнца. 
      Янтарь купили торговцы Египта и Эллады. Тимухи были недовольны, что я 
продал все оптом, а не сбывал мелкими партиями. Так можно было выручить 
значительно больше золотых талантов. 
      * Примерно 10 ноября. 
      Олово ушло в Арсенал, где его смешают с иберийской медью для изготовления 
необходимой кораблестроителям бронзы. 
      Я щедро расплатился со своими гребцами и гребцами Эвтимена. Архонты 
пожизненно назначили меня навархом "Артемиды", намекая, что уход за ней 
возлагается на меня, если казначейство по каким-то причинам откажется 
оплачивать расходы по ее содержанию. Эвтимен командует "Гераклом". 
      Первый день Мемактериона*. Стены города не столь протяженны и не столь 
широки, как стены Вавилона, и я часто сталкиваюсь с гребцами. Их грызет скука 
после богатой приключениями экспедиции. 
      Некоторые считают себя почти богачами, получив свою долю янтаря и денег. 
Они нередко гостят в тавернах Нижнего города. Без устали, как новоявленные 
Улиссы, они рассказывают, что видели и делали во время путешествия. Я читал 
свой бортовой дневник перед архонтами и тимухами, и они теперь толкуют о 
событиях, более всего поразивших их воображение. 
      Я встретил Агафона и Эвтифрона, кипящих от негодования, - их оскорбил 
Кинф, держатель постоялого двора "Позолоченный медвежонок". Ссора разгорелась 
из-за пустяка. 
      - А у гиппоподов женщины - кобылы? - невинно спросил их торговец сушеными 
фигами Порфир. 
      И многие вместе с ним засмеялись. Эвтифрон ответил пощечиной. Друзья 
Порфира принялись вовсю поносить обоих гребцов, и им пришлось удалиться по 
требованию Кинфа, которому не хотелось, чтобы в драке пострадали его амфоры и 
кружки. 
      - И все же мы знаем, кто такие гиппоподы! - воскликнул Агафон.- Ты все 
объяснил нам. 
      * Примерно 15 ноября. 
      - Пусть болтают всякую чепуху, - посоветовал я им.- Главное - вы верите в 
то, что видели собственными глазами. 
      Последний день первой декады Мемактериона. 
      Сижу дома в полном одиночестве. Буря и дождь превратили дороги в 
скользкое месиво, а Лакидон приобрел грязно-зеленоватый цвет из-за стекающих в 
море глинистых потоков. 
      Эвтимен расстроен, что вернулся с пустыми трюмами. Тимухи постоянно 
укоряют его этим. В Африке Массалии рынками не обзавестись, пока сильны 
Карфаген и Гадес. Я утешаю его, говоря, что добытые им сведения имеют большую 
ценность. Массалия и Рим узнали о делишках пунов. 
      - Думаешь, те несколько талантов янтаря и олова, что я привез, 
достаточное оправдание, что я не отыскал дороги через Танаис? Он непроходим для 
больших кораблей. Что значит Трон Солнца для наших тимухов? Многие из них злы 
на меня из-за падения цен на янтарь: кое-кто хранил дома одну-другую корзину 
янтаря. Они продают его по бусинке, а я выставил на продажу целый корабль. В их 
глазах я просто безумец. 
      Середина Посидеона*. Отпраздновано возрождение Солнца. Холодно. Все суда 
спрятаны под навесами. Дует сильнейший Киркий, донося до меня запах льдов, 
который я ощутил, когда Артемида протянула свою стрелу вперед. 
      Вчера меня пригласил в гости Политехн. Мне показывали афинские вазы. Там 
были арматор Аристид и сын Парменона. 
      * Примерно 29 декабря. 
      - Как я завидую тебе, Пифей! - сказал Политехн.- Теперь ты значительно 
богаче меня. Я больше не могу любоваться линиями, нанесенными человеческой 
рукой, после того как ты видел круг, прочерченный колесницей Аполлона. 
      Я пытался заговорить о Танаисе, о скифских озерах, о Каспийском море. Мне 
хотелось оправдаться перед ними. 
      - Оставь, Пифей, я уверен, что мир именно таков, каким его описываешь ты. 

      - Жаль, - сказал Аристид,