лю. 
Именно так лигии изо всех сил колотили сосновыми стволами в ворота Массалии в 
тот год, когда Город наказал их, разрушив святилище варваров в устье Сега. 
Артемида отбросила их, как отгоняет море от белых скал Ал-Фиона - так пуны 
называют Британию. 
      Я понимаю, о щедрая Артемида, ты была благосклонной к массалиотам и 
другим эллинам, одарив их гаванями, где море не отступает от берегов. Венитаф 
заметил, что, если бы это явление наблюдалось в Массалии, Лакидон лишался бы 
воды дважды в сутки, как, впрочем, и Пирей, и Фокея. Такая же судьба постигла 
бы и озеро Местрамале. 
      Я говорил об этом с царем Кантия, но он с трудом может представить себе 
порт, где вода находится на одном уровне не только весь день, но и целый год. 
      Царь подтвердил то, что мне уже было известно. Британия - огромный остров 
с берегами длиной свыше сорока тысяч стадиев. В северной его части, ближе к 
полуночи, дни летом длятся по двадцать часов. Именно оттуда мне следует 
отправляться к Трону Солнца. 
      Но царь ничего не знает о Ба-Алтисе и А-баало. Ему также неведомо 
название "Танаис". Или он не хочет говорить? Венитаф советует побеседовать с 
золотоволосой дочерью царя. Мне отвратительны подобные ухищрения. Артемида не 
любит, когда обманывают девственниц. 
      Тридцать девятый день путешествия. В море. Мы отплыли из Кантия. Гребцы 
вернулись на свои скамьи, не скрывая вздихов сожаления. Варвары тепло 
попрощались с нами, а юные девушки долго пели на берегу, провожая нас. Но 
следовало подчиниться закону вод и благоприятному ветру: он поможет нам 
добраться до Тамесиса. 
      Вечер. У этой реки обширнейшее устье, поскольку в странах, лежащих на 
берегу Океана, реки не образуют дельты, как Нил или Родан. Думаю, что всему 
виной морские воды, размывающие русло. 
      За Тамесисом лежит Страна синих людей [67]. Царь Кантия посоветовал быть 
поосторожней с этими воинственными людьми, которые для устрашения остальных 
натирают лицо и тело глиной небесного цвета. Дальше к полуночи варвары, похоже, 
поддерживают тесные взаимоотношения со сканнами и бергами, а те в море 
чувствуют себя как дома. Только у них можно выведать о янтаре, А-баало и 
Танаисе. 
      Я должен исполнить приказ архонтов Массалии. Не следует забывать, чем я 
обязан им - они дали корабль и гребцов. 
      Интересно, как идут дела у Эвтимена и его спутников. Под какими знойными 
небесами они плывут сейчас? 
      Ночь. Тамесис превратилась в реку, напоминающую Секвану: ее уровень не 
меняется. На берегу расположился небольшой городок. Я опасаюсь усиления течения,
 когда вода начнет уходить в море. Все гребцы на своих местах в полной 
готовности. 
      Нас навестили варвары. Они приплыли в Карабах и предложили свежую рыбу, 
которую ловят на удочку и наживку. Я записал название этой рыбы - гад или 
гадос*. Гребцы сварили ее и принесли мне полную миску отвара. На крышке лежали 
куски рыбы, политые оливковым маслом Массалии. Мне вспомнилась рыба Харсиса и 
Светоносных островов. Увидим ли мы их снова? Венитаф уверен, что мы вернемся, 
иначе как мы расскажем обо всем, что видели! Я правильно поступил, выбрав его 
своим спутником. Я велел открыть амфору светлого родского вина, чтобы 
поддержать силы гребцов, а заодно укрепить веру и в своем сердце. 
      Сорок четвертый день путешествия. Второй день после ухода из Тамесиса. 
"Артемида" стоит на якоре в заливе Страны синих людей. На берег не отпущен 
никто. На вершинах скал высятся фигуры воинов: Их крики доносятся до нас, 
несмотря на грохот волн. Царь Кантия сказал мне, что еще дальше живут более 
гостеприимные люди. 
      Полдень. Группа людей подает знаки, приглашая сойти к ним на берег. Я 
посоветовался с Венитафом и главным келевстом. Они не хотят, чтобы я 
отправлялся на эту встречу. 
      Вечер. Хозяева всячески показывали, что у них мирные намерения. Они 
сложили копья и щиты на берегу. Я никак не могу понять их жесты. Тот, кто похож 
на предводителя, подносит руку ко рту, а второй как бы держит ритон или рог для 
питья. 
      * Треска. 
      Я отправился на берег без оружия. Меня сопровождал лишь гребец челнока. 
Предводитель отделился от остальных и направился навстречу. Это был рослый 
человек, закутанный в шкуру бурого медведя, перетянутую у пояса. На голове у 
него красовалась лисья шапка, а с нее на шею свешивался хвост лисы [68]. 
Открытые части тела и лицо, натертые порошком из синей глины, придавали ему 
ужасающий и одновременно смехотворный вид. Он коснулся моего плеча и произнес 
только одно слово, я записал его в свитке как "гвин". Он показывал на мое судно 
и повторял один и тот же жест - словно держал ритон. Вернувшись на "Артемиду", 
я объяснил Венитафу, что произошло, и вдруг он расхохотался громче, чем обычно. 

      - О невежа Пифей, - сказал он, - сей ужасный воин просил у тебя вина, но 
название его произнес на свой манер и отпустил тебя обратно в надежде, что ты 
отправился за ним! 
      Я тоже рассмеялся, велел достать из трюма две амфоры и погрузить их в 
челнок. 
      Когда я вернулся на берег, предводитель синих людей заплясал от радости, 
расталкивая воинов. Он припал прямо к горлышку амфоры. Красная жидкость 
разлилась по сероватой медвежьей шерсти и смыла голубой мел. Утолив жажд