чно не знает и произносит на языке Белериона. Местные жители именуют себя 
беретаниками. 
      На берегу маленькой речушки приютилось селение. Деревянные дома имеют 
округлую форму. 
      Стволы, образующие стены, вбиты в землю, словно колья, а на них покоятся 
островерхие крыши из соломы. 
      Несмотря на сумерки, гребцы долго рассматривали деревеньку и ее жителей, 
осознавая, как далеко от Массалии они забрались. 
      Я встречусь с царем - в Британии их великое множество - только завтра в 
полдень. Таковы местные обычаи. 
      Все, даже лоцман, ночуют на корабле. Кругов спокойно. Я слышу ритмический 
стук, но не понимаю, чем он вызван. Звук доносится из самого большого дома, 
стоящего в дальнем конце деревни. В нем светится то ли очаг, то ли лампа. Пока 
было светло, я рассматривал суда бриттов. Меня поразила небольшая круглая лодка,
 похожая на большую плетеную корзину, обтянутую шкурой. Мужчина, 
переправлявшийся в ней на другой берег, орудовал одним веслом, двигая им как 
плавником. А у самого берега, где было неглубоко, он отталкивался с помощью 
шеста. Лоцман сказал, что лодка называется караб [63]. Я оценил умение 
управлять лодкой такой необычной формы! Может, стоит приобрести такую же и 
заменить ею челнок, а по возвращении удивить массалиотов, привыкших к 
удлиненным изогнутым судам? 
      Двадцать седьмой день путешествия. Белерион, вечер. Я наблюдал за ритмом 
прихода и ухода вод. Когда воды устремились в Океан, течением едва не вырвало 
якорь. Тщетно ждал появления солнца, сидя перед гномоном, воткнутым в песок 
деревенской агоры. Может, завтра повезет больше. 
      Царь принял меня вместе с Венитафом и лоцманом. Мой друг плохо понимает 
язык местных жителей, и переводчиком был лоцман. Он сообщил, что царь желает 
нам приятного пребывания в его владениях. 
      У этих варваров исключительно мягкие нравы [64]. Они живут в мире с 
соседями, и лишь иногда ссоры омрачают их дружеские отношения. Войны длятся 
недолго и не бывают кровавыми. Часто сходятся в единоборстве только цари. 
Победитель обычно начинает править страной побежденного. 
      Я узнал, что за ритмический стук раздавался вчера. 
      Так как ясных дней там не бывает, то хлеб молотят в больших амбарах, 
свозя его туда в колосьях, открытый же ток у них не употребляется из-за 
недостатка солнца и обилия дождей. 
      Страбон. 
      Поскольку климат здесь влажный, жители хранят зерно в некотором подобии 
погребов, не отделяя его от соломы и не провеивая. Каждый день они цепами 
намолачивают нужное количество зерна для хлеба и варева и перемалывают его с 
помощью гранитных жерновов. Солому приберегают для изготовления крыш и 
стараются не переламывать ее. Та, что негодна для крыш, идет на подстилку быкам 
или на матрасы для людей. 
      Царь угостил нас жареным на костре мясом и плоскими хлебцами, 
пропитанными растопленным сливочным маслом, а затем напоил напитком из смеси 
перебродившего ячменя и пчелиного меда. Он с удовольствием отведал красного 
трезенского вина, которое я поднес ему в дар. Женщины безмолвно прислуживали 
нам, не принимая участия в трапезе. Я восхищался их статными фигурами и рыжими 
волосами. Царские дружинники и женщины носили что-то вроде длинных хламид из 
блестящей и мягкой льняной ткани. 
      После еды мы улеглись на звериные шкуры, и служители поднесли нам мед. 
Лоцман переводил, а Венитаф пытался понять слова бриттов. 
      - К закату от мыса Белерион и в направлении полуночи тянется море, 
омывающее остров Британию. 
      Остров, как объяснил мне Венитаф, похож на огромный удлиненный 
треугольник и значительно больше Сицилии. 
      Я отметил все, что узнал, на карте, а потом дополню эти сведения своими 
наблюдениями. 
      - К закату, по ту сторону моря, - сказал царь, - лежит еще один большой 
остров, который называют Иерной. Сообщают также о существовании Ту-Ал, но ни я 
сам, ни кто-либо из моих соплеменников там не был. Ты пришел из той страны, чьи 
корабли видел дед моего деда? 
      Я понял, что он говорит о Гимильконе, и ответил, что нет, и объяснил ему, 
что я из Массалии, но это название пустой звук для него. Слава моего города 
распространилась лишь по кельтским берегам. 
      Для меня сущая загадка, почему пунийский мореплаватель целых четыре 
месяца шел от Столпов до Белериона. Он упоминает о плавающих островах, 
изнурительной жаре, о бесконечном море. И о многом умалчивает. К каким берегам 
он ходил, прежде чем достигнуть тех, куда пришли мы? Где он смог найти 
пропитание и воду для своих людей? Четыре месяца! Я плыл всего четырнадцать 
дней, а мне ведь пришлось огибать Гадес, тогда как он мог без опаски идти вдоль 
берега! Какую тайну он унес с собой? Как его люди ухитрились промолчать о своем 
путешествии в течение всей жизни? 
      В этом кроется разница между пунами и нами. Они не желают передавать свои 
знания другим. Я же, Пифей, хочу, чтобы мое путешествие и моя карта принесли 
пользу всем, но прежде всего Массалии. Так будет справедливо. А на море места 
хватит всем. 
      Двадцать девятый день путешествия. В море. Мы идем на веслах. Ветра нет - 
редкий случай в этих районах в это время года, как утверждают здешние жители. Я 
приказал держать средний ход - ритм задает второй келевст. 
      Мы расстались с лоцманом в Белерионе. Он вернется в Кабайон на судне 
бриттов, которое должно доставить олово в Корбилон. В благодарность за 
оказанные у