ала дать нам лоцмана, знающего проливы Уксисамы. Он доведет 
нас до Белериона. 
      - Знаешь ли ты, - спросил я ее, - что у этого острова полугреческое, 
полупунийское имя? И на обоих языках оно означает "Заостренный"*. 
      - Знаю, - ответила она, - пуны назвали его так потому, что остров лежит 
на острие Мира. Мы называем его просто-напросто островом Заката. Но когда пуны, 
о которых знали еще мои предки, называют нам какое-нибудь имя, мы оставляем 
его: например, Ба-Алтис - Царское море, а А-баало - Царский остров [ ]. Они 
обучили нас значкам, и теперь мы умеем писать. Вы же научили писать намнетов и 
горных кельтов. Я нахожу сходство между пунийскими и вашими значками.- Она 
хитро усмехнулась. - Пифей, а почему ты не очень жалуешь пунов? 
      * Это название созвучно греческому слову "белонэ", означающему "острие, 
игла". 
      Она обращалась ко мне, но смотрела на Венитафа. Тот засмеялся, пощипывая 
бороду: 
      - Это они не любят нас, о царица! Они препятствуют нам приходить к тебе 
морем. 
      - Они не правы, ведь море принадлежит всем. 
      Вблизи Уксисамы. Барашки Амфитриты разыгрались и яростно сталкиваются 
друг с другом. Качка мешает писать. Лоцмана зовут Арне. Он одет в штаны, 
закатанные до колен, но бос. На нем туника, перетянутая поясом - кел-том. Арне 
очень гордится своей серебряной пряжкой, украшенной изображением змеи. 
      Сяду за записи вечером, если море станет поспокойнее. 
      Остров выглядит печальным и одиноким под этим дождливым небом. Гребцы 
сидят по двое на весле, остальные весла убраны. Долон как бы приподнимает нос 
корабля над громадными, но редкими волнами. Большой парус перехвачен посредине 
и похож на две перевернутые буквы "дельта". 
      Ветер дует в корму чуть-чуть слева. Еще два мучительных дня, и мы 
достигнем Белериона. Двинемся вдоль берега острова бриттов - лоцман утверждает, 
что так надежнее. Я иду по следам Гимилькона. Надо прилечь, чтобы сон не сморил 
ночью. 
      Ночь. В открытом океане. Люди напуганы. "Артемида" скрипит всем своим 
корпусом. Киль содрогается под ударами огромных волн. Держась за стол левой 
рукой, я вкратце описал на табличках все, что произошло. Ветер завывает в 
снастях парусов и мачт. Я верю в свой корабль. Венитаф сказал, что лоцман 
восхищен поведением судна. Он утверждает, что это дромунд [61]. Он не так уж 
далек от истины, поскольку при постройке я следовал советам Венитафа. Корабль 
сам становится по волне. Когда в тучах образовался просвет, я вышел из каюты, 
чтобы определить положение Медведицы. Она светит прямо по носу, как и положено. 

      Я уложил каждого второго гребца спать, накормив вареным тунцом и 
остатками мяса, которое отдала Иоалла, провожая нас в море. Она вырвала у меня 
обещание посетить ее на обратном пути. Но смогу ли сдержать слово, если буду 
возвращаться через Танаис? Она коснулась моей головы правой рукой, словно 
хотела защитить от гнева Океана и возможных врагов. Я счастлив, что благодаря 
ей заполучил лоцмана. Он вернется с одним из венетских судов, которые ходят за 
оловом в Британию. 
      Двадцать пятый день. Второй день после отплытия из Кабайона. Ночь была 
ужасной, a лоцман посмеивался над страхами гребцов. Целый час мы плыли при 
минимальной парусности, ожидая, пока на восходе не займется бледная заря. 
"Артемида" карабкалась на вершины водяных громад, а затем ухала в бездонные 
пропасти. Лоцман приказал держать курс так, чтобы разрезать носом гребень волны.
 Венитаф переводит его распоряжения. 
      - Прямо, прямо! Налегай слева, налегай справа! Прямо! Суши весла! Налегай,
 налегай! 
      Волны, словно гигантские призраки, с ревом обрушиваются на корабль. 
      - Идет большая вода, - повторял лоцман, - надо продержаться. Потом будет 
легче. 
      Я понял, что явление, коварно оставившее нас на песке в заливе Кабайона, 
ощущается и здесь. Буря усиливала его, вздымая нас на вершины чудовищных гор, 
словно вся вода Океана стремилась захлестнуть Луну. Это движение воды порождено 
не ветром [62]. Лоцман сказал, что самые высокие воды бывают при полной луне. 
Они еще выше, когда продолжительность дня равна ночи. Здесь кроется тайна, 
которую мы пока не можем разгадать. Артемида, неужели твоя власть еще обширней, 
чем мы представляем себе? Ты влияешь на леса, на диких животных, терзаешь 
девушек и мужчин, стремящихся к духовной чистоте. Твоя звезда поднимает и 
опускает воды безграничного Океана. Этой ночью я вверяю свой корабль, своих 
людей и собственную жизнь в твои целомудренные могучие руки. Приведи нас к 
трону твоего брата, светоносного Аполлона! Я верю в тебя! 
      Двадцать шестой день. Третий день после отплытия из Кабайона. Вечер. С 
вершины гигантской волны, вознесшей мой корабль чуть ли не к небесам, Венитаф 
заметил в просвете между двумя полосами тумана берега Британии. 
      - Бе-Эллери! - крикнул лоцман. 
      Как могу, записываю название на табличке. Я назвал бы мыс - а это и есть 
мыс - почти по-эллински: Белерион. Разве финикийцы не переводят кельтские 
названия на свой варварский язык? Мне больше нравится греческое звучание. 
      Лоцман взял на себя командование, поскольку его родные берега похожи на 
здешние. Море немного утихомирилось. Ветер толкает нас в корму чуть слева. 
Большой парус наполовину подобран. Я приказал приготовить все весла. 
      Ночь. Войдя в устье реки, мы попадаем в зону затишья. Названия ее лоцман 
т