ть широкий залив, за которым лежит Уксисама. 
      Я разделил с ними трапезу и выпил вина из той же амфоры. Размоченный хлеб 
не так уж невкусен. 
      Вечер. Океан дышит как огромное чудовище. Ветер неизменно дует с заката. 
Весла не нужны. Щитки закрывают скалмы. Этой ночью надо выверить курс по 
звездам Медведицы. Я велел кормчим отворачивать влево. Если "Артемиду" потащит 
на восход, прикажу грести правым бортом. Не хочу приставать к землям кельтов. 
Не из страха перед ними, а потому, что моя цель - гиперборейские страны, и у 
меня нет времени прохлаждаться в Корбилоне. 
      Зайду на обратном пути, если позволит ветер. 
      Девятнадцатый день. Ветер меняет направление и дует одновременно с 
полудня и с заката. "Артемида" буквально летит по воде. Какое одиночество! 
Длинные зеленые волны приподнимают корабль с кормы. Гордени и шкоты звенят, как 
струны лиры. Долон то устремляется к небу, то вглядывается в зеленоватые пучины.
 Голубые рыбы исчезли. Я велел приготовить варево из каштанов и ржи, в котором 
размочил засохший белый сыр. Я не против того, чтобы дать гребцам лишнюю амфору 
вина. "Ничто не бывает лишним!" Венитаф пересчитал одноручные амфоры. Воды 
хватит дней на десять. Не говоря о вине! Но вино хочется сохранить, оно поможет 
развязать языки варваров. Венитаф смеется и соглашается со мной. 
      - Оставь для них ячменное пиво, - посоветовал он, - оно туманит рассудок. 
А сам опасайся их медов, иначе влюбишься в золотоволосых женщин. 
      - Если они выболтают во время любовных утех тайны своих мужей-моряков, я 
с удовольствием отведаю меда, - ответил я, - но только при этом условии! 
      Венитаф еще долго смеялся над моими словами. 
      - Золотые волосы ведут к янтарю, красное вино - к олову, а коралл - к 
снегам Туле. Цвета, как и числа, имеют свои тайны! 
      Двадцатый день путешествия. Сегодня я наконец решил прочесть секретный 
свиток, врученный мне архонтами Массалии. "Вскрыть только в Океане", написано 
на обратной его стороне. Красная лента, скрепленная Солнечным колесом, не дает 
мне покоя с момента отплытия. Мы еще не вышли из Лакидона, а у меня уже 
чесались руки вскрыть его. Мне не нравятся такие поступки. Политехн решил таким 
манером показать, что я остаюсь в зависимости от сильных мира сего даже в 
моменты наивысшей свободы, когда чувствую себя полным хозяином на собственном 
корабле, затерянном в безбрежном Океане, вдали от всех земных дел. 
      Позвал Венитафа, он посоветовал выбросить злосчастный свиток в море. Мне 
сразу стало спокойней, его гнев развеселил меня. Я сломал печать и переписал 
текст, адресованный мне архонтами, чтобы сохранить копию: 
      "В Массалии, на пятый день второй декады Антестериона. 
      Архонты приветствуют наварха Пифея и поздравляют его с успешным проходом 
через Геракловы Столпы, поскольку он читает эти строки ". 
      Такое начало мне нравится. В нем чувствуется тонкая лесть. Венитаф 
согласно кивает головой, пощипывая золотистую бороду. 
      "Архонты приветствуют славного сына Массалии, ученого-математика Пифея, 
которому известно число звезд". 
      Опять лесть. В душу закрадывается подозрение. 
      "Архонты надеются, что Пифей оценил усилия Города в отношении своей 
персоны и понимает необходимость компенсации тяжелых жертв со стороны 
начальника финансов и Арсенала открытиями, способствующими процветанию 
массалийской коммерции". 
      Вот где собака зарыта! Торговцы всегда спят вполглаза. Я взбешен, и 
Венитаф в свою очередь успокаивает меня. 
      "Поскольку архонты по справедливости оценивают исследования Пифея, 
касающиеся звезд, и особенно Солнца, звезды Аполлона и Луны, здезды Артемиды, 
покровителей нашего Города, они велят Пифею отыскать для массалийских торговцев 
новые рынки, а также раскрыть тайну милетцев о пути в Танаис. 
      Архонты желают, чтобы Пифей нашел путь, связывающий берега 
гиперборейского Океана с Понтом Эвксинским, которым, как утверждается в устных 
преданиях, прошел Ясон со своими спутниками на "Арго" много лет назад. 
      Тогда массалиоты так же, как другие эллины и наши союзники римляне, не 
были бы заперты во Внутреннем море жестокими пунами, захватившими в свои руки 
торговлю янтарем и оловом и богатеющими за наш счет. 
      Архонты, тимухи и граждане Массалии обращаются к Аполлону и Артемиде с 
просьбой помочь Пифею благополучно завершить путешествие и приветствуют его 
моряков". 
      Вначале я обескуражен, но потом во мне просыпается интерес. Венитаф 
находит идею удачной и подбадривает меня. Верно, ему уже видится триумфальное 
возвращение через Пирей и Сиракузы, и он представляет себе выражение лиц пунов, 
когда они узнают о нашем путешествии. 
      - Они запирают двери, а мы огибаем дом и влезаем в окно-- смеется он. 
      Венитаф выдал накидки с капюшонами кормчим и тем, кто работает на палубе. 

      Ветер налетает порывами. Парус то туго надут, то вяло болтается, набухший 
от воды. Я приказываю собирать дождевую воду в пустые амфоры с помощью полотен, 
растянутых на фальшборте и палубе. Люди взгрустнули, вспоминая солнце 
Внутреннего моря. Они плохо понимают, когда я пытаюсь им объяснить, что скоро 
день заменит ночь. 
      Завтра мы должны увидеть земли остидамниев [53]. Отыскав крохотный залив 
Кабайон, зайдем туда пополнить запасы пресной воды. Если будет солнце, я сделаю 
расчет гномоновых отношений и длины дня по сравнению с Массалией. 
      Вечер. Огромные волны. Злобно беснуется ветер. Я велел уменьшить площадь 
большого паруса. Теперь он напоминает два треугольника, чьи вершины 
соприкасаются. Палуба залита водой с моря и с неба. Навстречу судну летят 
крупные птицы. Убрали весла и устано