е. 
Мы должны встретиться в порту. Нам надо выведать расположение финикийских или 
карфагенских судов, ибо излишний риск ни к чему - мне не хочется ни встречаться 
с балеарскими пращниками [39], ни соревноваться в скорости с патрульным судном 
в проливах между островами и иберийскими берегами. 
      Шестой день. Эмпорий. Мы вошли в порт, расположенный между островом со 
старым кварталом и насыпью, где высятся красивые стены города, задолго до 
заката солнца. Ни один корабль не был здесь уже целый месяц. Эмпорийцы живут 
счастливо, у них прекрасные дома с окнами на восход. Они поддерживают мир с 
иберами и торгуют с ними. Я велел приобрести тростниковые циновки для гребцов. 
Пополнил запасы провизии сушеной рыбой и зерном, доставленными в небольших 
кувшинах. Киан советует обзавестись запасным жерновом. Эвбул купит его у одного 
из друзей. Эвпалин откровенно насмехается над ним жернов из черного камня Агаты 
изготовлен его двоюродным братом Исидором, а ведь лучшие жернова делаются 
именно из этого материала! 
      Я встретился с первым архонтом Эмпория. Стоит ли заходить в Гемероскопий? 
Что нас ждет в Майнаке? Он живет под защитой своих мощных стен в полном 
неведении и знать ничего не желает. Вот бы и другим так же! 
      Эвтимен и Венитаф считают, что без остановки в Гемероскопий не обойтись. 
Разве страж поставлен здесь не ради того, чтобы бодрствовать от зари до зари и 
наблюдать, что творится у соседа? 
      Вечер. Я отдал оба носовых якоря, опасаясь частого в этих местах ветра с 
восхода. Потребовалось по четыре человека, чтобы выбрать каждый свинцовый якорь.
 Корма покоится на мельчайшем песке. Многие эмпорийцы приходят полюбоваться на 
мой корабль. Венитаф окружен множеством поклонниц, а одна из девушек, то ли 
самая смелая, то ли самая застенчивая, заявила, что ей хотелось бы погладить 
его золотистую бороду. 
      - Коснуться золотой бороды - значит коснуться счастья! - заявила она 
подругам. 
      Венитаф расхохотался. К нему присоединился Эвтимен, наблюдавший эту сцену 
с высоты палубы. И девушки разбежались по домам, как испуганные нимфы. 
      - Светлый волос притягивает темный, - сказал я ему, - как стремятся друг 
к другу противоположности, - таковы тайны дружбы. 
      Вечер. Один за другим зажигаются огни города. В ночной тиши звучит песнь 
девушки, поющей под кифару о Навсикае. Может, именно ей хотелось погладить 
бороду Венитафа? У меня нет времени размышлять над этим. Я подметил тень 
сожаления, промелькнувшую в голубых глазах друга, но такова жизнь моряка - 
сегодня здесь, завтра там, зачем останавливаться на полпути? Вчера я родился, 
завтра умру, а в этих двух границах заключена вся моя жизнь в великом Мире, чьи 
многочисленные тайны так и не удастся раскрыть. Не стоит наслаждаться 
сладкоголосым пением сирен, ибо они смущают покой. Те, кто их слушает, 
предаются пустому созерцанию и перестают действовать. Мне предначертано 
уплывать, прибывать, возвращаться, но разве я не остаюсь в одном и том же 
месте? Что стоит задуманное мной путешествие по сравнению с путешествием к 
недвижным и бесчисленным далеким звездам? Улитка погибает, не успев проползти 
по всему саду! 
      О юная дева, замолчи или принеси воска с пасеки, чтобы я не слышал твоего 
нения, которое мешает мне постигать музыку Сфер. И все же благодарю тебя за 
горькие и вместе с тем сладкие мысли! Завтра на заре я снова выхожу в море! 
      Седьмой день. Гемероскопий. Я всегда со щемящей тоской в сердце посещаю 
этот застывший на скале аванпост. И никогда не знаю, что ждет меня, когда 
прохожу через узкие ворота крохотной крепости. Стража измучена болотной 
лихорадкой. У воинов желтый цвет лица. Они постоянно опасаются гнева 
почитателей Молоха или мести иберов, которых пуны умело натравливают на нас. 
      Несколько рыбаков из Нижнего города - можно ли назвать городом это жалкое 
скопление плетеных хижин? - добывают для них разведывательные данные. 
      Я было направился в крепость, но не смог устоять от соблазна вначале 
побеседовать с тружениками моря. Торгуясь за свежую рыбу, я пытался развязать 
им языки с помощью амфоры сеонского вина. 
      На стенах появились лучники, но Солнечные колеса на парусах успокоили их. 

      - Солдаты всегда боятся, - с презрением процедил старый рыбак, - ведь 
крепость для них хуже тюрьмы. У нас есть море для бегства. Оно всегда 
гостеприимно. 
      Я отметил про себя, что спокойствие их напускное. В конце концов они 
поклялись, что не замечали за последнее время ничего подозрительного. Несколько 
дней назад, правда, заходила за рыбой монера из Нового Карфагена [40]. Они 
показали мне монеты с изображением Дидоны и с метателем пращи с Ивисы. Судно 
вроде бы направлялось к островам. 
      Я пригласил на обед впавшего в немилость начальника, командующего 
гарнизоном этой маленькой крепости. Он пожаловался нам с Эвтименом, что архонты 
забыли о нем, сослав сюда, на скалу среди болот. 
      - Целый год я не видел жены и детишек. 
      Я никогда не понимал, зачем назначать отчаявшихся или озлобленных людей 
на посты, где надлежит проявлять энтузиазм и веру. Эти несчастные не в силах 
противостоять поклонникам Молоха, если те решат захватить крепость. А Массалия 
потеряет важную базу своего флота. 
      Без сожаления расстаюсь с "Дневным Стражем", ибо ночью мне здесь не по 
себе. "Артемида" стоит на якоре под скалой, я опасаюсь неожиданных шквалов в 
этом негостеприимном порту. Завтра на заре снова уйдем в море. 
      Угрюмый человек за столом навевает тоску. Он омрачает радость грядущего 
успеха, переполняющу