наши с Эвтименом сердца. Эвтимен тоже рвется в море. 
      Начальник ничего не знает о положении в Майнаке. Этой крепости, по его 
мнению, угрожают жители Гадеса и Малаки. Он не видел ни одного судна, идущего 
оттуда. Послушать его, так давно пора покинуть Майнаку и Гемероскопий. Массалии,
 видите ли, не нужны столь отдаленные колонии. И когда мы с Эвтименом заводим 
разговор о странах, лежащих за Столпами, он открывает глаза от удивления и, 
завидуя нам в душе, жалеет нас, безумцев. Если бы я захотел вынудить его 
бросить свой пост, то пригласил бы с собой. 
      Восьмой день. В море. На заре мы покинули Гемероскопий. Солдаты, их 
начальник, торговцы и рыбаки, а также жрец Артемиды проводили нас до самого 
берега. Их успокоил наш визит, а значение, придаваемое городом нашей внешне 
безумной затее, укрепило их уверенность в будущем Массалии. 
      Ветер с полуночи почти совсем упал. "Артемида" и "Геракл" идут на 
расстоянии окрика друг от друга, гребцы работают в едином ритме, паруса едва 
надуты. Мы удаляемся от берега в открытое море, чтобы не возбуждать подозрений 
у пунийских лазутчиков. На массалийских картах указаны приметные вершины 
иберийских гор. Воздух прозрачен. Солнце припекает все сильнее. 
      В середине дня приказал всем отдыхать. Нас неторопливо несут паруса. С 
полудня катят пологие невысокие волны. Мы приближаемся к Столпам, к той части 
Внутреннего моря, где уже ощущается дыхание Океана. 
      Я прошу Артемиду о помощи, ведь эти волны могут быть предвестником 
противного ветра из Ливии, который задержит нас и принесет корабли пупов! 
      Девятый день. Горы едва различаются на закате солнца. Дыхание моря 
противится нашему продвижению. Плотный, как стена, воздух противостоит нам. Я 
велел зарифить бесполезные теперь паруса: налетел порывистый встречный ветер. 
Без парусов легче пройти незамеченными. Утром сменили курс. Теперь солнце в 
полдень находится у нас слева по борту и прямо по носу вечером. 
      Спустился к гребцам. Им явно не по себе. Я успокоил их и попросил не 
жалеть сил до конца декады: сумей они преодолеть усталость - мы успешно минуем 
Столпы. Их ждет ночь отдыха в Майнаке, если они будут держать язык за зубами. 
Они обещали молчать. Они получат мясо и любые вина, какие пожелают, но пить 
должны умеренно, чтобы не проболтаться. Все повеселели. 
      Я взял в руки тамбурин и сам задал ритм гребли. Келевст припевал: 
      Тера-тера... Пентеконтера... а все хором подхватывали: 
      Раз, два, три... греби-греби... 
      Второй келевст хлопал в ладоши. 
      В этот момент Венитаф протянул правую руку вперед и указал на нависающую 
над Майнакой гору, похожую на остроконечный шип [41]. 
      Я дал команду сушить весла [42] по правому борту, и "Артемида" повернула 
к берегу. Венитаф орлиным оком следит за морем. 
      Вечер в Майнаке. Когда жители заметили идущие к берегу два черных судна, 
они укрылись в крохотном акрополе. 
      Приблизившись к берегу, я крикнул, чтобы мне прислали лодку, иначе 
Эвтимену пришлось бы спускать на воду свой челнок. 
      Один из тимухов подплыл на рыбацкой лодке. Он был бледен, но оправился, 
поняв, что "Артемида Лучница" и "Геракл" пришли из Массалии. 
      Разделив со мной кубок дружбы, он улыбнулся, и черты его лица 
разгладились: 
      - Вы нас основательно напугали. Месяц назад на таких же черных кораблях 
сюда явились жители Малаки, которые обвиняли нас в том, что две рыбацкие лодки, 
преследуя тунца, якобы дошли до Столпов. Они потребовали плату за рыбу, 
выловленную в "их море", и нам пришлось отдать половину запасов рыбного соуса и 
путарги, приготовленных для отсылки в Массалию. Наша жизнь стала невыносимой. Я 
дрожу от страха при мысли, что какой-нибудь корабль из Тингиса или Тартесса 
заметил, как вы вошли в порт. В прошлом году на наших глазах две тингисские 
триеры потопили корабль из Сиракуз, который пригнал сюда сильнейший ветер с 
восхода. Мы даже не сумели спасти несчастных - их лучники и пращники не 
позволили нашим лодкам приблизиться к тонущим. 
      Давно пора отыскать проход через Танаис! Я умолял Эвтимена быть предельно 
осторожным и высаживаться на сушу в Африке только в совершенно безопасных 
местах. А мой друг опасается за меня - ведь мне предстоит идти мимо Гадеса. 
      Я придумал хитрость на случай встречи с врагами: Эвтимен бросится в 
бегство, а я - в погоню за ним. Если вражеские суда окажутся слишком 
любопытными, я обгоню его и возьму на буксир. Объединив наши усилия, мы 
попытаемся уйти от поклонников Молоха! 
      Десятый день. Маинака. Тимухи послали наблюдателей, переодетых 
иберийскими пастухами, чтобы осмотреть море с вершины горы. Дождусь их 
возвращения, а ночью мы уйдем в сторону ливийского берега. 
      Гребцы заметно отъелись у этих бедных людей. Как ни странно, но бедняки 
делятся своим добром с большей легкостью, нежели богачи. Хотелось бы 
расплатиться с ними, но как предложить им деньги, если тебя приглашают за стол? 

      Я провел расчет гномоновых отношений в Майнаке и весьма озадачил тимухов 
и жителей, измеряя в полдень тень палки, воткнутой в песок. Майнака расположена 
на одной линии с Тавромением по отношению к Экватору Мира. Когда я представляю, 
как долго придется идти на полуночь, меня охватывает бешенство. 
      Вернулись разведчики с гор. Море пусто. Этого следовало ожидать, но не 
хотелось перечить тимухам. 
      Вечером приказал отплывать. На прощание расцеловались с Эвтименом Океан 
может разлучить нас навсегда. Я взволнован. Гребцы боятся, но вино и 
сопро