рт даже на руках, если понадобится). 
      - Я очень хочу совершить это путешествие, - ответил он мне.- Ты хорошо 
платишь, а к тому же... мне интересно узнавать новое... 
      Второй день путешествия. Агата. Вечер. Всем известно, куда мы 
направляемся. И приятно... и досадно. Поблизости всегда могут оказаться слухачи 
пунов. Поэтому мы с Эвтименом дали понять, что совершаем пробный рейс в Майнаку.
 
      "Артемида" поражает всех своими необычными очертаниями. Может, лучше 
обойтись вовсе без промежуточных стоянок и направиться прямо к Столпам? Венитаф 
объяснил самым болтливым агатопольцам, что я испытываю новое судно, а Эвтимен 
сопровождает нас, чтобы помочь в случае кораблекрушения... 
      - Корабль быстр, но Посейдон не любит, когда ему слишком сильно щекочут 
спину... Мне боязно, когда мы идем полным ходом, - добавляет он, хитро улыбаясь 
в светлую бороду...- Лучше поговорим о доброй старой триере. Она так высоко 
сидит над водой, что непогоду с нее видать издалека. Такова жизнь! 
      Третий день. В море. Полдень. Мы покинули столь удачно названную Агату, и,
 поскольку ветер по-прежнему дует с восхода, решили зайти в Роду, чтобы узнать 
последние новости. Но если поднимется Киркий, нас понесет к полудню. Холм с 
акрополем Агаты виднеется на горизонте справа по корме. А пруды и Нижний город 
[36] уже исчезли из виду. 
      Вскоре для большей части экипажа начнутся неизвестные места. Я ощущаю 
нервозность моряков, хотя они напускают на себя бравый вид. Пока на причалах 
портов слышится ионийский говор с присвистом и закрытым "Е" вместо "А", люди 
спокойны. А что будет, когда они услышат необычный акцент жителей Роды? [37] 
Правда, родцев еще можно понять, но наполовину пересыпанная пунийскими словами 
речь майнакцев или рыбаков Гемероскопия может оказаться для них лишенной смысла.
 А когда один только Венитаф сможет объясняться со встреченными людьми, 
волнение и тоска охватят и меня. 
      Не стоит, однако, беспокоиться заранее. Недаром пословица гласит: "Моряки 
всегда понимают Друг друга, как рыбы в море!" 
      Эвтимен следует за нами с трудом, и я приказал уменьшить площадь паруса. 
Весла убраны, и гребцы с удовольствием отдыхают. Прекрасно. Им вскоре придется 
поработать! А сейчас одни спят в укрытии на носу, другие болтают, сидя в тени 
большого паруса. Я примечаю тех, чьи руки заняты какой-либо работой. Они станут 
моими любимцами. Захар обстругивает старым ножом кусок дерева, который 
постепенно принимает очертания "Артемиды", а его брат с интересом наблюдает за 
ним. Уран мастерит кифару, терпеливо выдалбливая обрубок лиственницы. Афанасий 
зачищает рукоять весла - на ней остались заусеницы. Я похвалил его. Тут же 
Палей, Пармен и Ксенон предложили отполировать остальные весла. Бласт смотрит 
назад на исчезающий в сверкающих волнах холм родного города. Эвтимен подошел 
ближе, но ему пришлось посадить гребцов на четыре скамьи. Я горжусь быстрой, 
как стрела, "Артемидой". Ее нос рассекает гребни волн, проносящихся мимо в 
шуршании белой пены. Долон словно приподнимает корабль над водой, и за ним 
тянется ровный след. Я сказал об этом кормчим. 
      - Мы же не собаку выгуливаем, чтобы рыскать из стороны в сторону, ответил 
Асфал.- Незачем терять время. 
      Удастся ли делать по тысяче стадиев в день, как я мечтаю? 
      Вечер. Я счастлив. Когда Эвтимен догнал нас, то выразил восхищение 
"Артемидой" и поблагодарил за то, что я убавил ход, позволив ему подойти 
вплотную. Он велел убрать весла, чтобы не сломать их, и пригласил меня на борт 
"Геракла". Бесстрашным маневром он подвел свой таран почти под мой акростолий. 
Перепрыгнув на его корабль, я смог вдоволь налюбоваться "Артемидой" в открытом 
море. Даже без весел она идет, как лошадь рысью, стройная, словно богиня охоты 
в чистом поле. Эвтимен посадил гребцов еще на шесть скамей и обогнал мой 
корабль - не только его нос, но и таран сух: брызги не долетают до них. 
Прекрасная, гордая "Артемида"! 
      Я приказал отдать сегарсы - мой корабль рванулся вперед и, набрав 
скорость, в мгновение ока обогнал нас на два стадия. Эвтимен поставил все 
паруса и перешел на полный ход, чтобы догнать "Артемиду" и дать мне возможность 
вернуться к себе на корабль. Гребцы Эвтимена подбадривали друг друга, а мои 
люди добродушно подтрунивали над ними. 
      - Нам достаточно двух рулевых весел, - кричал Афанасий, - зачем 
пользоваться другими сорока восемью? 
      - Мы боимся взлететь, как феаки на своих судах, если все сядем на весла! 
- вопил Пармен, запомнивший слова аэда [38], произнесенные в Одеоне Массалии. 
      Воздух звенел от привычных шуточек и дружеских подковырок. 
      - Лентяи! Уже устали! Молочные горшки! 
      - Вы держите весла, как писец свой стиль!.. 
      - Поберегитесь! Не набейте мозолей! 
      - Вы похожи на метущих улицы рабов! Дружеские слова - залог хорошего 
настроения перед тяжкими испытаниями. 
      Четвертый день. Рода. Килин и Карат на берегу. Если бы я уступил их 
настояниям, они пригласили бы всех гребцов отведать вина с отцовских 
виноградников. Но нельзя терять времени. Пока на земле двое, дела идут 
нормально - на борту еще достаточно людей, которых можно послать за 
опаздывающими; но если на суше все, то они удерживают друг друга, оттягивая 
возвращение на корабль. 
      Я заметил, что ветер с восхода стих, едва донеся нас до порта. Завтра с 
первыми лучами солнца гребцы снова займут свои места, и мы, воспользовавшись 
затишьем, выйдем в открытое море. 
      Пятый день. В море. Надо зайти в Эмпорий. Мы неторопливо пересекаем 
Родский залив и вскоре видим стены города. Две такие близкие стоянки пустая 
трата времени, но Килин столько выпил, что не собрал нужных сведений, а мне 
необходимо знать, где пунийские корабли. Эвтимен отправился в Эмпорий накану