м спокойствием: кажется, Артемида снизошла к моим 
мольбам, разрешив отправиться в путь. А ведь наступил только первый вечер 
первого дня долгого путешествия, которое принесет мне или славу, подтвердив мою 
правоту, или смерть. 
      Я пишу это слово без всякого страха, поскольку все приметы указывают на 
успех предприятия. Уверен, что боги, как и числа, стоят за меня. 
      Хочу описать отплытие, чтобы иметь возможность перечитать это 
повествование в дни разочарований - их, увы, не избежать - и почерпнуть в нем 
силу и спокойную уверенность в себе. 
      Я приказал дозорному разбудить меня, как только светлая полоска зари 
тронет вершину этой похожей на Гиметт горы, чьи очертания, наверное, и 
соблазнили фокейцев, потомков жителей Аттики. Венитаф и Эвтимен заночевали у 
меня дома после ужина, который почтили своим присутствием Фелин, Политехн, 
Парменон, Павсифор и даже Диафер собственной персоной. Радость и волнение 
оживляли их лица, и я заметил, что Парменон несколько раз тайком утирал слезы - 
в старости трудно сдерживать проявления чувств. 
      - Я плачу потому, что не могу отправиться вместе с тобой, Пифей, или с 
тобой, Эвтимен. Мне осталось совершить единственное путешествие - в ладье 
Харона, вдали от света и нагим, как положено мертвым. 
      Я обнял его, как отца, и пожалел о резких словах, которые не раз 
обрушивал на него. 
      Мы быстро собрались и спустились к Лакидону. Я буквально пожирал глазами 
оба стоящих у причалов Фонтана корабля. В приливе радости я обнял друзей за 
плечи и крепко, по-мужски, прижал их к себе. 
      В небе, напротив восходящего солнца, еще виднелась Артемида - она 
отливала розовым светом, как в полнолуние; в период равноденствия они часто 
встречаются в небе. Их совместное появление я расценил как благоприятное 
знамение: Феб-Аполлон и Артемида Безмятежная дали мне право проникнуть в их 
тайны. 
      Вначале мы вознесли благодарность Артемиде в ее храме, воздвигнутом 
неподалеку от того места, где на эту землю ступил Аристарх со своими спутниками,
 а затем посетили храм Аполлона, стоящий на холме напротив храма варваров [32]. 
Я с удовольствием отметил, что зажженные нами вчера лампы еще не погасли. Жрец 
Аполлона сказал, что я должен принести дары, ибо, когда первая звезда таяла на 
восходе, старуха-прорицательница произнесла вещие слова: 
      - Пламя ночи ведет к солнцу в ночи... Только я один понял, что оракул 
относится к никогда не заходящему солнцу и что устами этой старой неграмотной 
женщины со мной говорили боги. 
      Сунув ей мешочек драхм с изображением быка, я попросил предсказать и 
судьбу Эвтимена. Она в упор посмотрела на него и сказала, коснувшись каждого из 
нас рукой: 
      - Боги всегда соединяют друзей, расстающихся ради великой славы... 
      Я шепнул смущенному этими словами Эвтимену, что после завершения 
путешествий мы снова встретимся в Лакидоне. 
      Взошло солнце, и легкий бриз как бы напомнил, что пора поднимать паруса и 
выходить в открытое море. 
      На берегу теснились друзья, рыбаки, рабочие Арсенала, матросы и навархи 
других судов Массалии и иных стран. У всех у них были серьезные лица. На двух 
мраморных алтарях курились благовония Фокеи. Цветочные венки украшали 
приподнятые акростолии. Акростолий "Артемиды" был увенчан листьями лавра и 
мирта. Маленькие девочки поднесли нам розы, предвещающие скорую весну. 
      Я приветствовал всех собравшихся и пожал руку Эвтимену. Он первым взошел 
на борт "Геракла". Я же в сопровождении Венитафа взбежал по носовому трапу, 
возложил розовые, как щеки девушек, цветы к ногам Артемиды и попросил ее 
благосклонности. 
      Когда я поднял голову, то увидел Эвтимена. Он приступил к перекличке 
гребцов вместе с келевстом, державшим в руках таблички. 
      - Хочешь отправиться раньше меня? - крикнул я ему. 
      - Воспользуйся ветром, - ответил он мне. Мои гребцы ждали сигнала 
подняться на судно. Они провели на земле последнюю ночь, и от некоторых пахло 
вином и духами. Но пришли все. 
      Поскольку втянутые вовнутрь весла сузили проход, пришлось выкликать 
гребцов по парам, начиная с кормы. Каждый должен был оставить мешок с вещами в 
помещении на носу и занять свое место. Я называл сначала правого, а затем 
левого гребца, чтобы соблюсти морские правила и обычаи. 
      Я переписываю в свиток то, что утром занес на восковые таблички. 
      Для начала перечислю гребцов, начиная с носа: 
      Скамья 1. Агафон из Массалии, двадцать лет, и Мелан из Массалии, двадцать 
лет. 
      " 2, Крий из Антиполя, двадцать пять лет, и Мирон из Неаполя, двадцать 
четыре года. 
      " 3. Бласт из Агаты, двадцать лет, и Кар из Гераклеи, двадцать один год. 
      " 4. Протис из Массалии, двадцать лет, и Уран из Харсиса, двадцать лет. 
      " 5. Захар из Кифаристы, двадцать два года, и его брат Захарин, двадцать 
лет. 
      " 6. Эвтроп из Массалии, двадцать три года, и его двоюродный брат Мелибей,
 двадцать один год. 
      " 7. Эвритм (удачное имя!) из Никеи, тридцать лет, и его брат Аритм 
(неудачное имя!)*. 
      " 8. Арист из Пирея, тридцать лет, и Ксенон из Эгины, двадцать восемь лет 
(удастся ли им столковаться?). 
      " 9. Килин из Роды, двадцать восемь лет, и его брат Карат, восемнадцать 
лет (словно отец и сын!). 
      " 10. Эвбул из Эмпория, двадцать один год (не течет ли в его жилах кровь 
пунов?), и Мирт из Массалии, тридцать два года (он будет за ним присматривать). 

      " 11. Палей из Харсиса, де