с восторгом упивался его 
победами и славой, он горько переживал его промахи, неудачи и падение.
      Главы, посвященные теме Велисария, занимают примерно шестую часть «Тайной 
истории». Остальная ее часть почти всецело посвящена Юстиниану и Феодоре. Здесь 
отчетливо и настойчиво звучат две темы: разрушение царственной четой внутренних 
устоев государства, и Юстиниан — воплощение дьявола.
      Конечно, в своей критике Юстиниана Прокопий перехлестывает через край, 
приписывая ему в частности изобретение методов и способов в государственной 
политике, к которым правители прибегали и до него. Это относится к восходящим к 
эпохе эллинизма монополиям1083, синоне и эпиболэ1084, к выдаче денежных 
субсидий варварам. Нельзя не вспомнить здесь, что, по подсчетам современных 
исследователей, выделяемые Юстинианам варварам средства составляли всего лишь 
около двух процентов ежегодного дохода имперской казны и что предшественник 
Юстина Анастасий I, которого так восхваляет Прокопий, гораздо больше заплатил 
персам, чем Юстиниан1085.
      И все же в большинстве своем известия «Тайной истории» находят 
подтверждение в других источниках того времени, в том числе и в 
законодательстве самого Юстиниана. О налоговом гнете в тот период достаточно 
много говорит Иоанн Лид1086, а Юстиниан в своих новеллах требует от правителей 
провинций больше стараний, с тем чтобы «увеличить доходы казначейства, всячески 
заботиться о защите его интересов»1087 и ни в коем случае не допускать 
недоимок1088. «Государство, — говорит он в 147 новелле, — так сильно 
увеличивающееся милостью Божьей и вследствие именно этого увеличения 
вовлеченное в войну с соседними варварами, более чем когдалибо нуждается в 
деньгах»1089.
      Почти каждая страница юстиниановых новелл вполне откровенно 
свидетельствует о реальности тех пороков администрации Юстиниана, которые 
бичует Прокопий в главах своей «Тайной истории»1090. Эти пороки — не тайна и не 
выдумки ее автора; не будем забывать о том, что уже в «Войне с персами» 
Прокопий открыто подверг критике первых министров Юстиниана — Иоанна 
Каппадокийского и Трибониана1091. Порицает имперских чиновников и его 
современник Иоанн Лид1092.
      Прокопий в «Тайной истории» негодует по поводу вымогательств чиновников 
казначейства, которые своими махинациями доводили солдат до нищеты, а вот что 
можно прочесть по этому поводу у Агафия: «Должностные лица, на которых лежала 
обязанность платить жалованье, считали своим долгом под всевозможными 
предлогами притеснять солдат и воровать у них пищу. Подобно морской волне, 
которая приливает и отливает, серебро, посылаемое в армию, уходит из нее и 
возвращается неизвестно каким путем к месту своего отправления»1093.
      В «Тайной истории» Прокопий ставит в упрек Юстиниану его чрезмерную тягу 
к богословию, наносящую ущерб государственным делам1094. Эти увлечения 
императора тоже не составляли тайны для современников, и в «Войне с готами», 
которая была предназначена для открытой публикации, историк устами армянина 
Аршака прямо говорит: «Юстиниан постоянно безо всякой охраны сидит до поздней 
ночи, толкуя с допотопными старцами из духовенства, переворачивая со всем 
рвением книги христианского учения»1095. Об этих пристрастиях Юстиниана 
известно и из других источников1096, в том числе и из новелл Юстиниана1097.
      Религиозная нетерпимость в ее жесточайших проявлениях, за что самым 
резким образом порицает Прокопий Юстиниана в «Тайной истории»1098, несомненно, 
была свойственна этому императору, который в одной из своих новелл говорит о 
себе: «Мы питаем ненависть к еретикам»1099.
      Некоторое недоумение может вызвать то, что Прокопий, юрист по образованию 
и положению при Велисарии, явно высказывается здесь против законотворческой 
деятельности Юстиниана1100. Но, возможно, он потому и противился новому 
законодательству, что сам он прошел определенный (причем основательный) курс 
права и питал почтение к «древним» законам. Вспомним, что изданию новых законов 
противился и видный юрист того времени, квестор дворца Прокл1101, который в 
произведениях Прокопия является своего рода антиподом знаменитого квестора 
Трибониана.
      В свое время знаток римского права П. Жиро сказал: «Трибониан наложил 
варварскую руку на удивительные остатки римской юриспруденции; он испортил, 
изувечил самое лучшее творение Рима — его гражданское право; он уничтожил 
Ульпиана, Павла, Папиана, Гая, чтобы только приспособить эти обломки к нуждам 
греческой империи и построить из них здание, состоящее из лохмотьев»1102. 
Оставив в стороне историческую необоснованность подобного суждения, отметим, 
что, если еще и в XIX в. создание «Свода гражданского права» подвергалось столь 
суровой критике, то мы отнюдь не в праве порицать за то же самое Прокопия, 
который, конечно же, штудировал и Ульпиана, и Павла, и Папиана, и Гая, и, 
возможно, опасался, что созданием Кодекса Юстиниана древнее право римлян будет 
обречено на гибель.
      Серьезным сомнениям в последнее время подвергают исследователи рассказ 
Прокопия об образе жизни Феодоры до ее вступления в брак с Юстинианом. 
Английская исследовательница Ав. Камерон, например, в своей фундаментальной 
монографии о Прокопии вообще отказывается видеть за описанием молодости Феодоры 
какую бы то ни было реальность1103. Не вдаваясь в долгие споры относительно 
образа жизни актрис весьма грубого в своей откровенности жанра, каким был в те 
времена мим, скажем лишь, что современник и Прокопия, и Феодоры Иоанн Эфесский 
называет ее ?? ??? ????????1104, что значит — «из публичных женщин».
      Известное недоверие вызывает у современных исследователей сообщение 
Прокопия о причастности императрицы Феодоры к убийству королевы готов 
Амаласунты1105. Это известие историка и в самом деле не подтверждено прямо 
другими надежными источниками, однако известно, что Феодора состояла в 
секретной переписке с женой короля Теодата Гуделиной и