| |
ив даже малейшего вреда постройкам,
между тем как Хосров, предав огню, разрушал все до основания и причинял к тому
же больше страданий своим жертвам. (8) И для этих людей, с которых он снял
[эту] до смешного малую часть подати, и для всех остальных, принимавших на себя
удары мидийского войска, при том что и гунны, и варвары сарацины постоянно
грабили земли Востока, а варвары в Европе ежедневно и беспрестанно совершали то
же самое по отношению к тамошним римлянам, василевс этот тотчас оказывался
страшнее всех варваров. (9) Ибо, как только уходили враги, хозяева земель
немедленно бывали опутаны синоной897, эпиболэ898 и диаграфэ899. (10) Что это за
названия и что они означали, я сейчас объясню.
(11) Владельцев имений вынуждали снабжать продовольствием римское войско
пропорционально размерам наложенной на каждого из них подати, причем поставок
требовали не столько, сколько необходимо было в данное время, но сколько можно
было [взять] и сколько решено было взыскать, не принимая во внимание, имеется
ли на их земле то, что с них требуют900. (12) И этим несчастным приходилось
поставлять провизию и солдатам, и их лошадям, покупая все это за гораздо
большую плату, иной раз в отдаленной части страны, а затем доставлять туда, где
в то время случалось быть войску и сдавать его ведающим поставками, отмеривая
не так, как принято у всех людей, но так, как тем заблагорассудится. (13) Таков
порядок того, что именуется синоной, которая вытягивала все жилы у
землевладельцев. (14) Ибо им приходилось уплачивать ежегодную подать не менее
чем в десятикратном размере, учитывая то, что они должны были не только
снабжать войско, как было сказано, но уже в довершение всех подобных бед часто
доставлять хлеб в Византии, поскольку не один лишь тот, кого прозвали Варсима,
отваживался на такой тяжкий грех, но еще до него, — Иоанн Каппадокийский, а
впоследствии те, которые переняли у Варсимы достоинство этой должности901.
(15) Так, в общем, обстояло дело с синоной. Что касается эпиболэ, то это
слово означает некую нежданную погибель, внезапно поразившую землевладельцев и
с корнем вырвавшую у них всякую надежду на жизнь. (16) Ибо подать с земель,
оказавшихся заброшенными или неплодородными, владельцам которых и крестьянам
случилось либо вовсе погибнуть, либо, покинув отчую землю, скрываться от
постигших их из за этого бед, они [властвующие] сочли приемлемым переложить на
тех, кто еще не совсем погиб.
(17) Таково было значение слова эпиболэ, особенно распространившегося,
как и следовало ожидать, именно в это время. Что до диаграфэ, то, выражаясь
кратко, суть ее заключалась примерно в следующем. (18) Необходимость заставляла
всегда, и особенно в такие времена, подвергать города многочисленным тяжелым
взысканиям. Поводы к наложению их и способы их взимания я в настоящем рассказе
опущу, дабы рассказ мой не затянулся до бесконечности. (19) Эти взыскания
оплачивали землевладельцы, пропорционально размерам подати, налагаемой на
каждого из них. (20) Их бедствия, однако, этим не кончались; напротив, когда
мор охватил всю ойкумену и не миновал Римскую державу, истребив большую часть
крестьян, и земли, как и следовало ожидать, оказались вследствие этого
обезлюдевшими, он [Юстиниан] не оказал никакой милости их владельцам. (21) Ибо
он ни разу не освободил их от ежегодной подати, взыскивая не только то, что
было наложено на каждого из них, но и долю их погибших соседей. (22) Сверх того,
они должны были выносить и все прочее, только что упомянутое мной, вечно
обременявшее тех, кому выпало несчастье быть землевладельцем. И в довершение
всего им приходилось держать на постое воинов, размещенных в наилучших и
роскошнейших комнатах, прислуживать им, а самим жить в плохоньких и заброшенных
домишках.
(23) Все это постоянно происходило с людьми в царствование Юстиниана и
Феодоры, ибо в это время не было недостатка ни в войнах, ни в других величайших
бедствиях. (24) Поскольку же я упомянул о помещениях, [предназначенных для
постоя], мне невозможно обойти молчанием и то, что домовладельцы Византия,
вынужденные предоставлять свои дома здесь для размещения варваров числом до
семидесяти тысяч, не только не могли получать выгоду от своего имущества902, но
терпели и иные неудобства.
XXIV. Нельзя, конечно, обойти молчанием и того, что он [Юстиниан]
совершил по отношению к солдатам, над которыми он поставил наиподлейших из всех
людей903, приказав им собирать как можно больше денег и из этого источника,
причем те были хорошо осведомлены, что двенадцатая часть того, что они добудут,
достанется им904. Имя же им было дано логофеты905 (2) Каждый год они
проделывали следующее. По закону солдатское жалованье выплачивается не всем
подряд одинаково, но молодым и только что начавшим военную службу плата была
меньше, уже испытанным и находящимся в середине солдатских списков — выше. (3)
У состарившихся же и собирающихся оставить службу жалованье было еще более
высоким с тем, чтобы они впоследствии, живя уже частной жизнью, имели для
существования достаточно средств, а когда им случится закончить дни своей жизни,
они в качестве утешения смогли бы оставить своим домашним что то из своих
средств. (4) Таким образом Время, постоянно позволяя воинам более низших
ступеней восходить на места умерших и оставивших службу, регулировало на основе
старшинства получаемое каждым от казны жалованье. (5) Однако так называемые
логофеты не позволяли удалять из списков имена умерших, даже если в одно и то
же время по разным причинам погибало множество, особенно, как это случалось в
ходе многочисленных войн. Кроме того, они подолгу не пополняли солдатские
списки, причем делали это часто. (6) В итоге дело обернулось для государства
тем, что число солдат на действительной службе становилось все меньше и меньше;
для оставшихся в живых солдат — тем, что, оттесняемые давно уже умершими, они
оставались в разряде более низком, чем они заслуживали, и получали жалованье
меньше того, которое выдавалось бы им в соответствии с полагающимся им
разрядом; для логофетов же — тем, что они все это время выделяли Юстиниану долю
из солдатских денег,
(7) Более того, они, словно бы в отплату за опасности
|
|
