ошечную, лишь для 
вида, плату; штрафы же на них накладывались такой величины, что они были рады, 
если ктото позволял им даром отдать зерно в государственное хранилище и еще 
приплатить за это. (19) Таково было бремя, которое обычно именовали синоной888. 
Однако, когда и при этом в Виз?нтии оказывалось недостаточно хлеба, многие 
начали жаловаться по этому поводу василевсу. (20) Равным образом, когда почти 
всем воинам не выплатили обычного жалованья, они взялись шуметь и подняли, 
большое волнение по всему городу. (21) Уже и василевс казался сердитым на него 
[Петра Варсиму] и хотел отрешить его от должности изза того, о чем было 
сказано, а также потому, что услышал, будто у него припрятаны невероятно 
большие деньги, которые он тогда украл из казны. (22) И это было правдой. 
Однако Феодора мужу этого не позволила. Ибо она души не чаяла в Варсиме, как 
мне представляется, за его порочность и за его редкостное умение причинять вред 
подданным. (23) Ибо сама она была чрезвычайно жестока и донельзя преисполнена 
бесчеловечности, и требовала; чтобы и ее помощники были как можно более близки 
ей по своему нраву. (24) Говорят, однако, что она была заколдована Петром и 
расположена к нему против собственной воли. (25) Ибо этот Варсима крайне 
усердствовал в зельях и дьявольщине, восторгался так называемыми манихеями889 и 
не считал зазорным открыто быть их покровителем. (26) Хотя василиса слышала об 
этом, она не изменила своего расположения к этому человеку, но решила еще 
больше радеть о нем и выказывать ему свою благосклонность. (27) Ибо и сама она 
с детства общалась с колдунами и знахарями, поскольку этому способствовал ее 
образ жизни, и она жила, веря в это и постоянно уповая на это. (28) Говорят, 
что и Юстиниана она приручила не столько ласками, сколько силой злых духов. 
(29) Ибо не был он столь разумен, справедлив и устойчив в добродетели, чтобы 
противостоять подобному злому умыслу, но явно был обуреваем страстью к 
убийствам и деньгам; тем же, кто обманывал его и льстил ему, он без труда 
уступал. (30) Даже в делах для него особенно важных он без всякой причины бывал 
переменчив и постоянно оказывался подобен облаку пыли. (31) Поэтому ни у кого 
из его родственников и знакомых никогда не было на него твердой надежды, ибо 
непостоянство мысли отличало все его поведение. (32) Поэтому он, как было 
сказано, был так легко доступен для знахарей и так просто оказался во власти 
Феодоры, и потомуто василиса так сильно любила Петра, изощренного в подобных 
делах. (33) Василевс с трудом отрешил его от должности, которую он прежде 
занимал, но по настоянию Феодоры он немного времени спустя назначил его главой 
сокровищниц890, сместив с этого поста Иоанна, который занимал его до того в 
течение какихто немногих месяцев891. (34) Был этот муж родом из Палестины, 
очень кроткий и добрый, не умевший находить средства для незаконного добывания 
денег и никому на свете не причинивший вреда. (35) И конечно, весь народ 
особенно любил его. Поэтому он совсем не нравился Юстиниану и его супруге, 
которые, как только против ожидания обнаруживали среди своих помощников 
человека прекрасного и доброго, терялись, крайне раздражались и всячески 
старались как можно быстрее от него избавиться.
      (36) Итак, сменив этого Иоанна, Петр стал во главе царских сокровищниц и 
вновь послужил для всех главным виновником их несчастий. (37) Ибо, урезав 
большую часть средств, которые издревле предназначались для ежегодной раздачи 
их василевсом многим людям в виде «утешения», он сам нечестным образом 
разбогател за счет общественных средств, а часть их отдал василевсу892. (38) И 
лишившиеся этих средств пребывали в большой печали, так как и золотую номисму 
он счел нужным выпускать не такой, как было принято, но уменьшив ее, чего 
раньше никогда не бывало893.
      (39) Так обстояло у василевса с этими архонтами. Я же примусь за рассказ 
о том, как он повсеместно погубил землевладельцев. (40) Конечно, нам было 
достаточно, упомянув ранее о посылаемых по всем городам архонтах, указать на 
страдания и этих людей. Ибо эти самые архонты притесняли и грабили в первую 
очередь владельцев земель. А теперь я расскажу обо всем остальном.
      XXIII. Прежде всего издревле существовал обычай, чтобы каждый, кто 
владеет Римской державой, не единожды, но многократно прощал всем подданным то, 
что они задолжали казне, чтобы у тех, кто испытывает нужду и не знает, откуда 
ему выплатить эти недоимки, не висела вечно петля на шее и чтобы не давать 
сборщикам податей предлога для вымогательства по отношению к тем, у кого подати 
полностью уплачены и никаких долгов не имеется. Этот же человек за тридцать два 
года не сделал для подданных ничего подобного. (2) Поэтому обедневшие были 
вынуждены бежать и никогда уже больше не возвращаться. (3) А вымогатели терзали 
самых добропорядочных людей, выдвигая против них обвинение, будто они с давних 
пор платят подать меньше той, которой обложена их земля. (4) И эти несчастные 
боялись не только того, что будут обложены новым налогом, но и возможности того,
 что окажутся отягощены совершенно несправедливыми налогами за такое множество 
лет. (5) И поэтому многие действительно отдавали свое [достояние] либо 
вымогателям, либо казне и уходили [куда глаза глядят]. (6) Далее, несмотря на 
то что мидийцы и сарацины разграбили большую часть Азии894, а гунны, славяне и 
анты — всю Европу, разрушив до основания одни города и тщательнейшим образом 
обобрав другие посредством денежных контрибуций;
      несмотря на то что они увели в рабство население вместе со всем его 
достоянием и своими ежедневными набегами обезлюдили всю землю, он ни с кого не 
снял податей, сделав единственное исключение для взятых приступом городов, и то 
лишь на год895. (7) Но даже если бы он, подобно василевсу Анастасию, решил на 
семь лет освободить от подати взятые [врагом города], я думаю, он и тогда бы не 
сделал того, что [учитывая обстоятельства] ему следовало бы сделать, поскольку 
Кавад896 ушел [из римской земли], не причи