отятся о благе людей? Всегда ли они сами поступают справедливо?
"Я уже охрип от молитв, на которые Зевс не обращает никакого внимания, - 
признается один жрец, - он знай себе с грозным видом потрясает эгидой и мечет 
громы, устрашая тех, кто докучает ему просьбами. Если иной раз он вздумает 
прислушаться к чьей-нибудь молитве и послать человеку богатство, это делается 
без разбора, и нередко Зевс забывает о людях порядочных и умных и осыпает 
золотом отъявленных негодяев и дураков".
Но, может быть, люди необъективны в оценках? Не лучше ли спросить самих 
олимпийцев, что они думают о своей благотворительной деятельности? И Лукиан 
предоставляет слово сыну ночи Мому, который некогда обитал на Олимпе. Любитель 
позлословить, он вечно высмеивал бессмертных, критикуя каждый их поступок 
(кончилось это для него весьма печально: по одной мифологической версии - Зевс, 

не выдержав, изгнал его с Олимпа, а по другой - Мом, не обнаружив в Афродите 
никаких недостатков, просто лопнул от злости).
У Лукиана Мом выносит приговор своим коллегам. Он упрекает их в равнодушии 
к людям, в том, что по вине богов происходят неурядицы и нет порядка на земле: 
"Святотатцы не несут никакого наказания и остаются неразоблаченными. Те из 
людей, кто порядочен, погибают от бедности, болезней, рабства... Естественно, 
что 
о нас складывается суждение, будто мы вовсе не существуем... Да мы должны 
радоваться, если нам еще жертвы приносят после таких прегрешений!"
Лукиан все время напоминает: люди создали богов, а не наоборот, поэтому 
нельзя доверять ни одному мифу, где боги будто бы вмешиваются в дела смертных. 
Нелепо всерьез принимать рассказы древних писателей и поэтов, "письмом 
закреплявших ложь". "Право, мне часто стыдно бывает за них, когда они начинают 
повествовать об оскоплении Урана, об оковах Прометея, о мятеже гигантов, обо 
всех трагедиях обители Аида, о том, как Зевс из-за любви становится быком или 
лебедем..." И сатирик вскрывает абсолютно прозаическую подоплеку в действиях 
богов 
и героев, которые некогда служили образцом мужества и величия.
Битва с титанами? Свержение Крона, пожиравшего своих детей? Все было иначе 
- проще, спокойней, будничней. Крон рассказывает: "Мы с Зевсом вовсе не воевали,
 
а я по своей воле уступил ему власть. Я уже стар и страдаю подагрой - из-за 
этого, вероятно, многие думают, что я по рукам и ногам скован цепями. Мне было 
не под силу расправляться со злодеями, которых развелось видимо-невидимо... Вот 
я 
и почел за благо уступить царство Зевсу. Да и вообще говоря, мне показалось 
разумней разделить царство между детьми, а самому на покое блаженствовать за 
угощением, не слушать молитв, не тревожиться тем, что просьбы людей 
несовместимы 
друг с другом, не метать гром и молнию. А Зевс правит -и у него куча 
обязанностей".
Грандиозный поход под Трою? Героические подвиги, воспетые Гомером? Война, 
принесшая славу грекам? А заслуживает ли она такого восхищения? Во имя чего 
пролито столько крови? Философ Менипп беседует с Гермесом в подземном царстве:
- Где же красавцы и красавицы, Гермес?
- Посмотри сюда: здесь Гиацинт, Нарцисс, Ахилл, Елена и вообще вся древняя 
красота.
- Я вижу лишь кости да черепа без тела, мало отличающиеся друг от друга.
- Однако это именно те, которых все поэты воспевают... Вот этот череп и есть 
Елена.
- Значит, из-за этого черепа целая тысяча кораблей была наполнена воинами 
со всей Эллады, из-за него пало столько эллинов и варваров и столько городов 
было разрушено!
- Менипп, ты не видал этой женщины живой, Если бы ты мог ее тогда видеть, 
ты сказал бы, как все; нельзя возмущаться, что

...троянцы и дети ахейцев
Из-за подобной жены бесконечные бедствия терпят.

Ведь и цветы, засохшие и поблекшие, покажутся тому, кто смотрит на них, 
безобразными, а между тем в своем расцвете и свежести они прекрасны.
- Вот