их атеистов являлось 
как раз то, что боги не в состоянии были помешать их деятельности, внушить им 
противоположные мысли - словом, обратить их в истинную веру. И такова уж судьба 

всесильных, наводящих страх владык: едва обнаруживается в чем-то их слабость, 
немедленно лопается их дутый авторитет, и будущие, просвещенные, поколения 
тщетно пытаются понять, на чем же держалась их власть, приводившая некогда всех 

в трепет.
Но если боги не могли сами защитить себя, то нашлось немало людей, 
понявших, сколько опасно свободомыслие: ведь если исчезает вера в бессмертных, 
то что уж говорить о почтении к знатным гражданам, о покорности правителям. И 
появлялись научные трактаты, теоретически обосновывавшие священное право 
избранных вершить судьбу остальных смертных. Один из выдающихся умов античности,
 
Платон, разрабатывая проект идеального государства, требовал запрещения всех 
жанров литературы, кроме гимнов, прославляющих богов и героев. Атеистов же - 
"одних надо казнить, других бичевать и заключать в тюрьмах, третьих лишать 
гражданских прав, четвертых наказывать нищетой и изгнанием из государства".
Хотя программу Платона никто никогда не пытался осуществить, но последнему 
совету следовали многие правители, справедливо усматривавшие в свободомыслии и 
критике огромную опасность для власти, которую они сосредоточивали в своих 
руках. В самом деле, кому из них приятно было бы услышать хоть раз трезвое, 
уничтожающее восклицание: "Король-то голый!" Потому-то, в конце концов, сумела 
завоевать доверие христианская церковь с ее теорией божественного происхождения 

власти. Лучшего помощника, пришедшего на смену древней религии, найти было 
нельзя.
Но, заменив старых богов, христианство все же использовало идею загробного 
мира - как для обещания блаженства достойным, так и для устрашения нечестивцев, 

которым не суждено уйти от возмездия.

ВО ЧТО ПРЕВРАЩАЛИСЬ ЛЮДИ

Яростно спорили друг с другом владыка моря Посейдон и Гера из-за долины 
одной небольшой реки, и никто из богов не вмешивался в их распри. Пришлось им 
обратиться за помощью к нейтральному лицу-смертному. В качестве объективного 
арбитра избрали царя города Аргоса - Инаха, и тот честно решил спор в пользу 
Геры. Наивный, он полагал, что это ему сойдет с рук. Но Посейдон имел свою 
точку 
зрения на судейство и покарал его страну, высушив там все реки (вот почему в 
Арголиде такой засушливый климат).
Но на этом бедствия Инаха не кончились. Его дочь - Ио - имела несчастье 
привлечь внимание самого Зевса. Но поскольку Гера была ничуть не менее 
дальнозоркой, чем ее супруг, и с высот Олимпа вполне могла разглядеть и оценить 

любую земную красавицу, взволновавшую олимпийского владыку, царь богов 
прибегнул 
к хитрости и превратил Ио в белоснежную корову. Уловка, правда, ни к чему не 
привела: Гера увидела эту корову и потребовала, чтобы Зевс подарил ей ее. После 

этого ревнивая богиня поручила стеречь ее стоглазому великану Аргусу, самому 
бдительному стражу на Земле, у которого даже во время сна часть глаз, 
рассыпанных по всему телу, продолжала бодрствовать.
Долго крепился Зевс и, наконец, не выдержал - приказал услужливому Гермесу 
расправиться с всевидящим великаном и отрубить ему голову.
Легко сказать! Как его обманешь, когда он буквально все видит насквозь?
Полетел Гермес на край земли, туда, где скрывается днем богиня Луны со 
своими конями, и выпросил у нее сияющий лунный серп. Закутал его в колпачок и 
понесся к Аргусу. Хитер посланец богов, но не уступает ему и стоглазый Аргус. 
Посмотрел он на Гермеса:
- Что это сияет у тебя под колпаком?
- Всего лишь мои пастушьи песни. Их поет богиня Луны своим коровам. 
Хочешь, я научу тебя им?
Вытащил Гермес лунный серп и запел песню Обманчивых Снов. Только он один 
среди богов знал ее, потому что спускался в царство Ночи, где жили Сны. И начал 

засыпать великан.
Тогда Гермес отсек ему голову, и стали меркнуть глаза на теле гиганта. 
Правда, не дала им совсем угаснуть Гера: вдруг явилась со стаей белых павлинов, 

сорвала глаза с обезглавленного тела и рассыпала их по длинному павлиньему 
хвосту.
Однако Ио от этого не стало легче. Наслала на нее Гера чудовищного овода, 
и погнал он несчастную корову через моря и горы, из страны в страну. Мчится она,
 
обезумев от страха, а овод летит за ней и беспощадно жалит ее.
Вот перебралась она через пролив, отделяющий Европу от Азии - его назвали 
поэтому "Бычий проход", или "Коровий брод" (по-гречески-Боспор), пересекла 
огромное море, в честь