инает самостоятельно 
странствовать, чтобы к моменту пробуждения человека вернуться обратно. Если же 
этот двойник - душа - не возвращался, значит, сон будет бесконечным, то есть 
наступает смерть. Душу воспринимали вполне материально, она имела определенную 
форму (обычно форму тени), и в ней как бы заключена была жизнь. Когда человек 
умирал, тело его становилось холодным и неподвижным. Значит, исчезало то, что 
делало его живым, то есть душа.
Но куда же она направлялась? Что происходило с ней после смерти людей? 
Естественно, рождалась мысль, что умирает только тело, а душа отправляется в 
какой-то иной мир, где и продолжает самостоятельно путешествовать. По этому 
поводу Энгельс заметил:
"Уже с того отдаленного времени, когда люди, еще не имея никакого понятия 
о строении своего тела и не умея объяснить сновидений, пришли к тому 
представлению, что их мышление и ощущения не есть деятельность их тела, а 
какого-то особого начала - души, обитающей в этом теле и покидающей его при 
смерти, - уже с этого времени они должны были задумываться об отношении этой 
души к внешнему миру. Если она в момент смерти отделяется от тела и продолжает 
жить, то нет никакого повода придумывать для нее еще какую-то особую смерть. 
Так 
возникло представление о ее бессмертии, которое на той ступени развития не 
заключало в себе ничего утешительного, казалось неотвратимой судьбой и довольно 

часто, например у греков, считалось подлинным несчастьем. Не религиозная 
потребность в утешении приводила всюду к скучному вымыслу о личном бессмертии, 
а 
то простое обстоятельство, что, раз признавши существование души, люди, в силу 
общей ограниченности, никак не могли объяснить себе, куда же девается она после 

смерти тела".
Сначала в подземном мире царило равенство душ. Как и при жизни, в условиях 
родового строя, покойники не имели никаких особых привилегий и не различались 
между собой - всем было гарантировано вечное блаженство. Когда 
первобытнообщинные устои разложились, и возникло общественное неравенство, 
изменились и устои потустороннего мира: все теперь зависело от того, кем был 
умерший на земле, заслужил ли он это блаженство. Зародился страх перед 
загробным 
царством; люди постепенно приходили к горькому выводу о недоступности вечной 
жизни, о недостижимости бессмертия.
Древние египтяне никак не хотели примириться с исчезновением души и 
разработали целую систему сохранения трупов (в виде мумий), обеспечив таким 
образом возможность душе вернуться, как только она пожелает.
Греки же, очевидно, пришли к выводу, что дожидаться возвращения души - 
дело ненадежное (да и как знать - такое ли уж целесообразное?), и, соблюдая 
положенные обряды, предавали тело покойного земле и воздвигали надгробный 
памятник. Для утонувших или погибших в далеких краях на их родине, где, 
естественно, похорон не производилось, все же сооружали "пустую могилу" 
(кенотаф), иначе, не имея посмертной обители, душа обречена вечно скитаться и 
никогда не достигнет царства теней.
Она становилась беспокойным призраком, не знающим отдыха и не получающим 
для себя пищи. Ей оставалось лишь одно - мстить живущим на земле: насылать на 
них болезни, запугивать страшными сновидениями, даже губить посевы. Поэтому 
больше всего греки заботились именно о погребальном культе, стараясь не 
раздражать усопших. Каждый гражданин греческого полиса беспокоился о том, будут 

ли выполнены после его смерти подобающие обряды, и сама смерть внушала иногда 
меньше страха, чем невыполнение похоронного ритуала.
Умирающий на поле брани Гектор просит сразившего его Ахилла лишь об одном:

В пищу меня не бросай, умоляю, ахейским собакам!
Множество меди и золота в дар от меня ты получишь -
Выкуп, который внесут мой отец и почтенная матерь.
Ты ж мое тело обратно домой возврати, чтобы в Трое
Труп мой огню приобщили троянцы и жены троянцев.

И на это беспощадный победитель отвечает словами, которых так опасался 
бесстрашный троянский герой:

Если бы выкуп несчетный - и в десять раз больше, и в
двадцать
Мне от твоих привезли и еще обещали бы больше,
Если б тебя самого приказал хоть на золото взвесить
Царь Приам Дарданид, - и тогда, положивши на ложе,
Мать не смогла бы оплакать тебя, рожденного ею.
Хищные птицы тебя и собаки всего растерзают!

Правда, в конце концов, непреклонный Ахилл дрогнул и сжалился над старым 
Приамом, пробравшимся в его палатку и умолявшим возвратить ему тело убитого 
сына. Гораздо трагичней разворачивались события в другом мифе - из так 
называемого фиванского цикла. Сыновья царя Эдипа должны были поочередно править 

Фивами. Но когда подошел очередной срок, Этеокл нарушил договор и отказался 
уступить престол Полинику, жившему в Аргосе. Началась братоубийственная война, 
известная в мифах под названием "Поход семерых против Фив". Семь вождей 
возглавляли наступавшие войска, и среди них Полиник, на щите которого была 
изображена богиня и начертана надпись: "Я введу этого мужа как победителя в его 

родной город и в дом его