есоизмеримы с людскими.
 
Раненый бог войны завопил так, будто десять тысяч воинов ринулись в яростную 
битву, и, покинув поле боя, помчался на Олимп, где ему тут же оказали 
неотложную 
помощь.
Но если раны умели залечивать, то перед головной болью отступали даже 
самые опытные врачи. Вот почему такая растерянность царила на Олимпе, когда 
Зевс 
стал жаловаться на мигрень. Правда, уж кто-кто, а сам громовержец прекрасно 
понимал, что, кроме себя, ему винить некого.
Дело в том, что царь богов унаследовал от своего свергнутого отца странную 
привычку. Как и Крону, ему было предсказано, что у него родится сын, который 
будет сильнее его. Крон, как известно, принял профилактические меры, чтобы 
обезопасить себя, но Зевс-то лучше, чем кто-нибудь, знал, сколь ненадежными они 

оказались. И царь богов, не изменив наследственному обычаю, усовершенствовал 
его. По зрелому размышлению он пришел к выводу, что глотать детей хлопотно, да 
и 
как-то не очень гуманно. Проще и надежней начинать непосредственно с жен. И, не 

поперхнувшись, благополучно проглотил свою первую жену Метиду (что значит 
"Разум"). Конечно, ум хорошо, а два лучше, но вскоре ему стало невтерпеж от 
немыслимой головной боли. В отчаянии Зевс решил сунуть голову под топор и дал 
согласие на операцию. Но кто мог тогда сделать трепанацию черепа? Конечно, 
только искусный Гефест, которому топор полностью заменял весь набор 
хирургических инструментов. Одним ударом он расколол голову горячо любимому 
родителю, и оттуда выпрыгнула, вся в полном вооружении, сверкая копьем, богиня 
Афина.
Очнувшись, Зевс возликовал, поблагодарил Метиду, смирно продолжавшую 
сидеть у него в животе " подавать мудрые советы, и сразу же признал Афину своей 

любимицей, поручив ей массу дел, до которых у него не доходили руки.
Рожденная из головы богиня мудрости блистала энциклопедической 
образованностью. Она покровительствовала наукам, искусствам и ремеслам, 
изобрела 
для людей веретено, ткацкий станок, телегу, плуг, борону, научила их строить 
корабли, делать колесницы, запрягать быков, обуздывать коней.
Именно ее золотая уздечка смирила непокорного крылатого коня Пегаса, 
который был избалован высоким доверием и никому не подчинялся, кроме Зевса, 
поручавшего ему доставлять на Олимп громы и молнии. Афина же подарила уздечку 
герою Беллерофонту, и тот покорил своенравное животное. Но в память о былых 
заслугах Пегаса боги вознесли его на небо, и его именем назвали созвездие. А 
позднее, в III веке до нашей эры, александрийские поэты стали почтительно 
величать его конем стихотворцев, на котором каждый, кто ощутил в себе 
божественный дар, имеет право подняться на гору Парнас - к Аполлону и Музам.
За что выпала такая честь ни в чем не повинному Пегасу?
За то, что он вовремя напомнил покровительницам искусств, что всему надо 
знать меру.
Однажды музы, славившиеся своим искусным пением, настолько взволновали 
гору, на которой они водили хороводы, что та дрогнула и от восторга стала 
подниматься к небесам. Того и гляди, еще немного - и она возвысится над 
Олимпом! 
Разумеется, богам это пришлось не по вкусу. И по приказу Посейдона Пегас 
охладил 
неумеренный энтузиазм. Он сделал это тактично и аккуратно, но весьма 
недвусмысленно: тихо топнул ногой и ласковым ударом копыта бережно вернул гору 
в 
ее первоначальное состояние.
Вообще узда, по мысли богов, должна была играть решающую роль в жизни 
людей. Счастлив лишь тот, кто знает меру во всем. "Ничего слишком!"- гласила 
одна из популярнейших пословиц.

В меру радуйся удаче,
В меру в бедствиях горюй, -

писал греческий поэт. Мера означала порядок, красоту, закон. Нарушение ее 
- нарушение порядка, гармонии, а это ведет к несчастьям. Те, у кого слишком 
много силы, богатства, славы, становятся гордыми и заносчивыми. И неизбежна 
расплата.
Беллерофонт, приручивший Пегаса, забыл, видно, об уздечке, подаренной ему 
Афиной. Он возгордился и захотел взлететь на Олимп. Но хорошо усвоивший 
начальственные директивы конь не допустил такого святотатства и спокойно скинул 

своего хозяина на землю - да так, что тот от падения лишился разума.
Столь же непримирима была и сама богиня мудрости. Ей бросили однажды 
вызов. И кто? Какая-то ничтожная дочь простого ремесленника, ткавшая и 
вышивавшая одежду, как говорили, не хуже самой Афины. Богиня приняла вызов, и 
когда закончилось соревнование, выяснилось, что рукоделие смертной ничуть не 
уступает божескому творению. Поняла это и сама Афина. Однако ничейный результат 

явно не устраивал ее, и она опротестовала его в очень убедительной и корректной 

форме: она обвинила