поражения, необходимо показать военные средства римлян и исчислить войска, 
имевшиеся у них в то время. С консулами вышли четыре римских легиона, каждый в 
пять тысяч двести человек пехоты и триста человек конницы. Оба консула имели 
при себе союзников, общее число их доходило до тридцати тысяч пехоты и двух 
тысяч конницы. На помощь римлянам в трудном положении их явились в Рим от 
сабинов и тирренов до четырех тысяч конницы и больше пятидесяти тысяч пехоты. 
Римляне соединили их вместе и поставили перед границами Тиррении с претором во 
главе  82 . От умбров и сарсинов, занимающих Апеннины, прибыло всего до 
двадцати тысяч, с ними соединились также в числе двадцати тысяч венеты и 
гономаны. Эти войска римляне поставили на границах Галатии, дабы вторжением в 
землю боев заставить вышедших на войну возвратиться домой. Таковы были войска 
римлян, выставленные для охраны страны. В Риме ввиду возможных случайностей 
войны содержалось запасное войско в двадцать тысяч пехоты из самих римлян, 
вместе с ними полторы тысячи конницы, а от союзников тридцать тысяч пехоты и 
две тысячи конницы. На доставленных списках значилось латинов восемьдесят тысяч 
пехоты и пять тысяч конницы, самнитов семьдесят тысяч пехоты и семь тысяч 
конницы; от япигов и мессапиев было всего пятьдесят тысяч пехоты и шестнадцать 
тысяч конницы, от луканов тридцать тысяч пехоты и три тысячи конницы, от марсов,
 маррукинов, ферентанов и вестинов двадцать тысяч пехоты и четыре тысячи 
конницы. Кроме того, в Италии и Сицилии помещено было два запасных легиона, 
каждый в четыре тысячи двести человек пехоты и в двести человек конницы. Из 
римлян и кампанцев набрано было всего около двухсот пятидесяти тысяч пехоты и 
двадцать три тысячи конницы. Таким образом, для защиты римских владений 
выставлено было всего более ста пятидесяти тысяч пехоты и около шести тысяч 
конницы  83 , а общее число способных носить оружие как римлян, так и союзников 
превышало семьсот тысяч пехоты и до семидесяти тысяч конницы  84 . На них-то 
пошел Ганнибал при вторжении в Италию, не имея полных двадцати тысяч войска. Но 
это будет подробнее изложено в дальнейшем повествовании. 

25. Между тем кельты вторглись в Тиррению, исходили страну в различных 
направлениях и безнаказанно грабили; ниоткуда не встречая противодействия, они 
двинулись наконец на Рим. Кельты были уже подле города, именуемого Клузием и 
отстоящего от Рима на три дня пути, когда получили известие, что с тыла за ними 
следуют и настигают их передовые войска римлян, поставленные в Тиррении. При 
этом известии кельты повернули назад и пошли навстречу врагу с целью сразиться 
с ним. Неприятели подошли друг к другу уже к закату солнца; разделенные 
небольшим расстоянием, обе стороны разбили лагери на ночлег. С наступлением 
ночи кельты зажгли огни, оставили в лагере конницу и отдали приказание с 
рассветом, лишь только неприятель заметит ее, отступать за своими войсками тою 
же дорогой; остальное войско отступило тайком по направлению к городу Фезоле  
85 и там разбило лагерь, рассчитывая соединиться с собственной конницей и 
напасть неожиданно на неприятеля, который наступал с тыла. Между тем римляне на 
рассвете завидели только конницу и, полагая, что кельты бежали, поспешно 
пустились в погоню за отступающей конницей. Лишь только римляне приблизились к 
неприятелю, как кельты поднялись из засады и ударили на них; вначале бой был 
жестокий с обеих сторон. Наконец, благодаря отваге и численному превосходству 
перевес остался на стороне кельтов; римляне потеряли не менее шести тысяч 
убитыми, остальные спаслись бегством. Большая часть бежавших достигла некоего 
укрепленного пункта и там утвердилась. Прежде всего кельты принялись за осаду 
их; но, будучи утомлены и обессилены ночным походом накануне, трудностями 
борьбы и лишениями, они оставили кругом холма стражу из собственной конницы, а 
сами удалились отдохнуть и подкрепить свои силы, намереваясь на следующий день 
повести осаду против бежавших на холм римлян, если они не сдадутся добровольно. 


26. Тем временем Луций Эмилий, поставленный для защиты адриатического побережья,
 узнал о вторжении кельтов в Тиррению и о приближении их к Риму, поспешил на 
помощь своим и явился еще вовремя. Он расположился лагерем вблизи неприятеля. 
Тогда бежавшие на холм римляне по зажженным огням поняли, в чем дело, быстро 
воспрянули духом и ночью через лес отправили из своей среды несколько 
безоружных человек для уведомления консула о положении их. Выслушав донесение, 
вождь увидел, что раздумывать некогда, а потому отдал приказание трибунам 
выступить с пехотою на рассвете; сам в сопровождении конницы двинулся к 
упомянутому выше холму. Со своей стороны, вожди галатов при виде ночных огней 
догадались, что пришел неприятель и собрались на совет. При этом царь Анероест 
высказал, что со столь большой добычей, — как можно думать, людей, скота и 
всякого добра взято было невообразимое множество, — не следует, говорил он, 
вступать в битву и подвергаться опасности потерять все, но лучше возвратиться 
невредимо домой и, сложив там добычу, снова, если угодно будет, всеми силами 
идти на римлян. Кельты решили поступить согласно предложению Анероеста и в ту 
же ночь перед рассветом снялись со стоянки и двинулись вперед через землю 
тирренов вдоль моря. Луций присоединил к своему часть войска, укрывшегося на 
холме, но находил для себя невыгодным вступать в открытое сражение с 
неприятелем и предпочел следовать за отступающими, выжидая и высматривая 
удобное время и место для того, чтобы тревожить врага и отбить у него хоть 
часть добычи. 

27. Около этого времени консул Гай Атилий, вышедший из Сардинии, пристал к Пизе 
и направлялся к Риму навстречу неприятелю. Кельты были уже подле Теламона в 
Тиррении  86 , когда несколько человек из них, вышедшие вперед за