или накликать величайшие беды не только на войска и города, но на союзы народов,
 на обширнейшие части мира» (XXXII, 19, 2). Даже судьба не может возместить 
потерю полководца (X, 33, 5). Ярким примером интереса Полибия к политическим 
институтам является шестая книга его труда, где рассматриваются порядки Рима, 
Крита, Спарты и других государств, а также формулируется 
государственно-политическая теория историка (см. ниже). Внимание к 
географическому фактору иллюстрируют его многочисленные экскурсы и рассуждения 
подобного рода (III, 57—59; IX, 43; X, 1; 27; 48; XVI, 12; 29, 3—14 и др.). 
Признает Полибий и роль tyche, случая, или, как иногда не совсем точно 
переводят, судьбы. Представления о ней у Полибия весьма аморфны. Ее влиянию он 
приписывает происшествия, чьи причины неизвестны, прежде всего природные 
явления (XXXVII, 9, 2). Но отсюда один шаг до того, чтобы вообще не признавать 
tyche — ведь если причины этих и иных явлений станут известны, то о судьбе 
говорить не придется вообще. Правда, сам историк все же такого вывода не делает.
 Однако о противоречивости его суждений на сей счет говорит то, что он 
использует это понятие в самых различных смыслах. Tyche направила все события в 
одну сторону, подчинив их одной цели: обеспечению мирового господства Рима, 
совершив тем самым прекраснейшее деяние (I, 4, 1 и 4—5) — здесь она выступает в 
качестве провиденциальной силы. В других случаях tyche выполняет роль 
справедливого судии   1 . Так, она справедливо покарала Антиоха III и Филиппа V,
 поступивших бесчестно по отношению к Птолемею Эпифану (XV, 20, 5 — 8). Tyche 
часто обращает козни против тех, кто их замышляет (XXVII, 5, 2). 

Но она же может быть жестокой и несправедливой (XVI, 32, 5). Особенно 
подчеркивается непостоянство tyche (XI, 19, 5; XXIII, 12, 4—6; XXIX, 21, 3 и 5; 
XXX, 10, 1 и др.), которая то содействует людским начинаниям, то препятствует 
им (II, 49, 7—8; III, 5, 7; XI, 19, 5 и др.). Один раз даже, совсем как у 
Геродота, она названа завистливой (XXXIX, 19, 2). На примере Ахея Антиох 
познает неотвратимость ее ударов (VIII, 22, 10). Не так в других случаях: 
Гасдрубал Баркид, например, не раз успешно боролся с нею (X, 2, 10). Сципион 
Старший полагается не на tyche, а на собственное разумение (X, 7, 3). Это не 
удивительно, ибо речь идет, как и у Фукидида  2 , чаще всего об обычной 
случайности, стечении обстоятельств  3 : так, именно в тот день, когда Ганнибал 
подошел к Риму, один легион явился туда во всеоружии, а еще одному проводился 
смотр, и в городе оказалось достаточно войск (IX, 6, 5). Как раз в тот момент, 
когда посол Филиппа выступал перед родосцами, уверяя, будто его царь пощадил 
жителей Киоса, появился вестник с сообщением о продаже киосцев в рабство (XV, 
23, 2— 4). Но, как подчеркивает Полибий, напрасно люди ссылаются на судьбу, 
когда терпят неудачи по собственному нерадению или недомыслию (I, 37, 3—4; XV, 
21, 3). 

В целом, как видим, tyche для него лишь красивый образ, о роли которого он 
судит весьма нечетко  4 . Об этом свидетельствуют и оговорки при ссылках на 
нее: «словно бы» ( I, 58, 1; II , 2, 3; XVI, 29, 8 etc.), «как если бы» (II, 20,
 7); «как будто» (XXIII , 10, 2; 16)  5 . Ясно лишь одно: при объяснении причин 
конкретных событий Полибий стремится найти рациональные основания происшедшего, 
и для tyche не так уж много места. 

Кроме того, подобно Фукидиду, самое серьезное внимание Полибий уделяет 
экономическому фактору (II, 62, 2)  6 . Он указывает на трудности, возникшие у 
спартанцев из-за их автаркической хозяйственной системы (VI, 49, 6—10). 
Мягкость нравов и политическую цивилизованность турдетан историк связывает с их 
богатством (XXXIV, 9, 3). Он подробно описывает благосостояние Италии (II, 15, 
1—7; X II , 4, 7), Лузитании (XXXIV, 8, 4—10), упоминает о плодородии и 
многолюдстве Сардинии (I, 79, 5). Полибий указывает, что богатство может при 
умелом пользовании принести человеку большую пользу, но оно же может стать и 
причиной его гибели (XVIII, 41, 4). Как следует из Полибия, далеко не все 
интеллектуалы того времени понимали важность экономических вопросов (II, 62, 2; 
XII, 13, 9—11). 

Говоря о войнах, Полибий указывает на различие между причиной (aitia), поводом 
(prophasis)  7 (медицинские термины  8 ) и началом (arche) (III, 6—7). Так, на 
примере Второй Пунической войны он указывает, что ее причинами были жажда 
реванша у Гамилькара Барки, бесчестный захват римлянами Сардинии и Корсики и, 
наконец, приобретение карфагенянами в Испании ресурсов для новой схватки с 
Римом. Поводом явилось взятие Ганнибалом союзного римлянам Сагунта, а началом — 
переход армией Ганнибала Ибера (III, 9, 6 слл.). Иногда Полибия упрекают в том, 
что эта схема слишком упрощает дело, да и сам он далеко не всегда пользуется ею 
 9 . Однако следует учитывать, что историк и не собирался выстраивать 
всеобъемлющую схему, которую должен применять во всех случаях — он заговорил об 
этом лишь потому, что некоторые историки, по его мнению, путали причины, повод 
и начало Второй Пунической войны (III, 6, 1—2; 8, 1). Поэтому речь и шла только 
об этих трех понятиях и отношении данных, а не предшествующих событий. Впрочем, 
эта схема работает и в отношении других войн (III, 7, 1—3; IV, 3, 1—2; 5, 8; 6, 
1; XXII, 8), Нужно также иметь в виду слабую сохранность текста. Другое дело, 
что автор не всегда правильно выделяет главные и второстепенные причины, но это 
уже отдельный вопрос. 

Какие же требования предъявляет Полибий к тем, кто пишет историю? Самое главное 
— следовать истине (I, 14, 6; II, 5, 2; XII, 12, 2; XVI, 20, 3; XXXVIII, 6, 8 и