экваторе» (Феномены, 16, 32—38). Ахейский историк полагал, что существуют две 
тропические зоны, две полярные и две промежуточные. В отличие от многих ученых 
античности он считал, что жизнь на экваторе возможна, а также справедливо 
указывал, что самый жаркий и сухой климат наблюдается в тропиках, а по мере 
удаления от них он становится все более умеренным (Страбон, II, 3, 1—2). Вполне 
возможно, что его взгляды основывались на личных наблюдениях во время плавания 
вдоль атлантических берегов Африки  9 . 

Наконец, исключительно подробный рассказ о собственной роли в Третьей 
Македонской войне и побеге Деметрия наводит на мысль о том, что Полибий вел 
дневниковые записи  10 . 

Но самым главным сочинением, трудом жизни стала начатая им в изгнании «Всеобщая 
история» в сорока книгах. Полностью сохранились лишь первые пять из них, XVII, 
XIX и XL (а по одному из изданий и XXXV) книги погибли, остальные дошли до нас 
лишь в более или менее подробных извлечениях (эксцерптах) византийских 
книжников. 

Поначалу Полибий написал, по-видимому, первые 30 книг, в которых рассказал о 
событиях до конца Третьей Македонской войны, как то и заявлено в начале труда 
(I, 1, 5). Но затем события Ахейской войны побудили его продолжить изложение 
событий, и он добавил к прежним еще 10 книг, доведя их до середины 140-х гг.   
1 Сочинение начинается и заканчивается группами из шести книг (гексадами). 
Последние книги гексад носят «знаковый» характер: в VI книге рассказывается о 
римском государственном устройстве, в XII — о методах написания истории, в 
XVIII — о провозглашении свободы Эллады Титом Фламинином, XXXIV посвящена 
географическим вопросам, а XL представляла собой, по-видимому, нечто вроде 
индекса   2 . 

Почему Полибий вообще взялся за писание истории? Причин тому немало. Знание 
истории обогащает нас опытом и скрашивает досуг (V, 75, 6), а учиться, как 
известно, лучше на чужом опыте (I, 35, 7—8). На основании прошлого можно 
предсказывать будущее (IX, 30, 8). Да и вообще, указывает Полибий, «великолепно 
зрелище прошлого» (IX, 21, 14). Как истинный интеллектуал, он подходит к своему 
труду не только с научной, но и с эстетической точки зрения. 

Полибий поставил перед собой нелегкую задачу — показать, «как, когда и почему 
все известные части земли попали под власть римлян» (III, 1, 4). Причем если 
отдельные войны и события излагались многими историками, то общей их картины, 
«сцепления» (symploke) событий еще не давал никто, и «это обстоятельство больше 
всякого другого побуждает и поощряет нас к нашему предприятию» (I, 4, 1—2). 
Правда, он упоминает историка IV в. Эфора, «давшего первый опыт всеобщей 
истории» (V, 33, 2), но это была, по-видимому, собранная воедино история 
отдельных греческих полисов   3 , в центре же труда Полибия был Рим и его 
завоевания. К вопросу о преимуществах всеобщей истории перед историями 
отдельных событий, народов или стран ахейский историк возвращается неоднократно 
(II, 37, 4; III, 32; V, 31, 6; VIII. 4; IX, 21, 14). 

«В середине второго века до н. э., когда Полибий взялся описывать восхождение 
Рима к мировому господству, писание истории уже три столетия существовало как 
особая дисциплина со своими целями и методами и строго определенной сферой 
исследования»   4 . Однако у разных историков цели, методы и сферы были 
разными: одни писали «генеалогическую» историю о богах и героях — для «легкого 
чтения»; другие — о колониях, основаниях городов, родстве племен для любителей 
древностей; третьи — о деяниях (praxeis) народов, городов и правителей, 
предназначая свои труды для государственных деятелей (politikos) (Полибий, IX, 
1, 4). Сам Полибий, конечно, относил себя к третьей группе и называл свою 
историю «прагматической» (I, 35, 9; III, 47, 8; VI, 5, 2 etc.), т. е. 
ориентированной на описание военных и политических событий. Полибий впервые 
употребил этот термин   5 . 

При этом Полибий называл свою «Историю» «аподейктической» (II, 37, 3; III, 31, 
11—12), т. е. не просто изображающей события, но и объясняющей их причины и 
следствия, а также доказательства того или иного утверждения. Он подчеркивает, 
что знание истории приносит пользу лишь в том случае, когда изучены причины 
происшедшего (XII, 25 b , 2), а причину имеет каждое событие (II, 38, 5). Ее 
надо искать даже тогда, когда найти ее трудно или даже невозможно (XXXVII, 9, 
12). 

В эллинистической историографии выделялись следующие каузальные факторы: 1. 
Влияние личности. 2. Характер политических институтов, военный опыт. 3. 
Географический фактор. 4. Роль случая (tyche, лат. fortuna)  6 . Все это, 
безусловно, наличествует и у Полибия. Если говорить о влиянии личности, то он, 
например, пишет, что Ганнибал был «единственным виновником, душою всего того, 
что претерпевали... римляне и карфагеняне» (IX, 22, 1). Восхищаясь Архимедом, 
историк отмечает: «Иногда дарование одного человека способно сделать больше, 
чем огромное множество рук»; римляне быстро овладели бы Сиракузами, «если бы 
кто-то изъял из среды сиракузян одного старца», т. е. Архимеда (VIII, 5, 3; 9, 
8). «Такова, кажется, сила существа человеческого, что бывает достаточно одного 
добродетельного или одного порочного для того, чтобы низвести величайшие блага