невообразимое смятение среди людей; кроме того, сшибающиеся корабли ломали 
весла. Невзирая на это, корабельные начальники ставили у самого берега в боевую 
линию каждый выходивший в море корабль и быстро поворачивали их носами против 
неприятеля. Что касается самого Публия, который вначале следовал позади и 
замыкал собою весь флот, то теперь он на ходу повернул свой корабль в открытое 
море и занял левое крыло целого флота. В это самое время Атарбал с пятью 
боевыми кораблями  147 миновал левое крыло неприятеля, свой собственный корабль 
поставил носом против неприятельского со стороны открытого моря; вместе с тем 
отправлял через гребцов приказ каждому подходящему кораблю становиться подле 
него и поступать точно так же, как он. Когда все корабли выстроились в одну 
линию, он дал условленный сигнал и сначала наступал на врага в боевом порядке, 
тогда как римляне все еще держались берега в ожидании выходивших из гавани 
кораблей. Большие неудобства были для римлян от того, что им предстояло 
сражаться вблизи берега. 

51. Когда противники приблизились друг к другу, с обеих сторон на 
начальнических кораблях даны были сигналы, и последовала схватка. Сначала бой 
был равный, потому что с обеих сторон сражались лучшие солдаты сухопутного 
войска. Однако все более и более перевес склонялся на сторону карфагенян, 
потому что положение их во всем этом деле было гораздо выгоднее неприятельского.
 Благодаря лучшему устройству кораблей и ловкости гребцов они далеко 
превосходили неприятеля в быстроте движений; много помогала им и постановка 
флота их в открытом море. Действительно, были ли корабли их теснимы неприятелем,
 они быстро и благополучно отступали в открытое место; поворачивали ли они 
потом свои корабли назад против выступивших вперед неприятельских, они или 
быстро огибали их, или нападали на них сбоку; в то время, как римские корабли 
при своей тяжести и неумелости команды поворачивались с трудом, карфагенские 
наносили им непрерывные удары и многие потопили. Если опасность угрожала 
какому-либо из собственных кораблей, карфагеняне своевременно являлись на 
помощь без вреда и опасности для себя, ибо заходили от кормы по открытому морю. 
В совершенно ином положении были римляне, именно: теснимые корабли не имели 
возможности отступить, так как римляне сражались у самого берега, а всякий раз, 
когда судно подвергалось жестокому натиску со стороны стоящего напротив 
неприятеля, оно или попадало на мель и садилось кормою, или оттеснялось к 
берегу и разбивалось. При тяжести своих кораблей римляне не могли врываться в 
середину неприятельских кораблей или нападать с тыла на те корабли, которые уже 
сражались с другими, — полезнейший прием в морском сражении. Наконец, римские 
корабли не могли помогать своим, нуждающимся в помощи с кормы, ибо заперты были 
у берега, и желающие подать помощь не имели даже небольшого свободного 
пространства для движений. Вообще положение римлян в этой битве было весьма 
невыгодно. При виде того, как одни корабли садятся на мель, другие 
выбрасываются на берег, консул решил бежать и с левого фланга пробирался у 
берега с тридцатью кораблями, которые случайно были подле него. Прочими судами 
в числе девяноста трех завладели карфагеняне, равно как и всею командою их, за 
исключением лишь тех людей, которые вместе с кораблями выброшены были на берег 
и спаслись бегством. 

52. Такой исход битвы стяжал Атарбалу славу у карфагенян, ибо успех ее они 
приписывали его личной проницательности и отваге. Напротив, Публий потерял 
всякое уважение у римлян и подвергся тяжким укорам за легкомысленное и 
безрассудное поведение, причинившее Риму столь большие потери. Вот почему даже 
спустя некоторое время он был предан суду, наказан тяжелой пеней, и ему 
угрожала еще большая опасность. Однако и после этих неудач римляне до того были 
преисполнены жаждою всемирного владычества, что изыскивали все средства, какие 
были в их власти, дабы продолжать борьбу без перерыва. Поэтому, как только 
наступили выборы, они выбрали новых консулов и одного из них, Луция Юния  148 , 
немедленно отправили в поход с тем, чтобы он доставил осаждающим Лилибей 
войскам хлеб вместе с другими жизненными припасами и прочими предметами 
необходимости; сверх этого снарядили шестьдесят кораблей для прикрытия 
продовольственных судов. По прибытии в Мессену Юний присоединил к своим те 
корабли, которые вышли ему навстречу из римской стоянки и из остальной Сицилии, 
и поспешно переправился к Сиракузам, имея при себе сто двадцать судов и около 
восьмидесяти ластовых кораблей с продовольствием. Здесь он отпустил квесторов  
149 с половиною ластовых кораблей и с несколькими длинными кораблями для 
возможно скорейшей доставки войску жизненных припасов. Сам он остался в 
Сиракузах, поджидая запоздавшие из Мессены корабли и принимая еще хлеб от 
материковых союзников. 

53. Около того же времени Атарбал отослал в Карфаген взятых в морском сражении 
пленных и захваченные корабли. Товарищу своему по командованию войском, 
Карталону, он дал тридцать кораблей в дополнение к тем семидесяти, с которыми 
тот явился, и приказал ему напасть внезапно на неприятельские корабли, стоящие 
на якоре у Лилибеея, захватить из них столько, сколько можно будет, а остальные 
предать пламени. Во исполнение приказания Карталон к утру напал на врага, часть 
судов его сжег, другие увлек за собою, что вызвало сильное смятение в стоянке 
римлян. Римляне с криком поспешили на помощь к кораблям; наблюдавший за 
Лилибеем Гимилькон слышал это, а с рассветом увидел, что творится, и отрядил из 
города против неприятеля наемников. Опасность угрожала римлянам со всех сторон, 
и они пришли в большое смущение. Между тем начальник карфагенского флота увлек 
на буксире несколько неприятельских судов, другие разрушил, затем прошел