Менингом  126 и лежащему в небольшом расстоянии от Малого Сиртиса. По незнанию 
римляне попали там на мелкое место, а когда с наступлением отлива корабли сели 
на мель, положение их стало весьма затруднительно. Впрочем, по прошествии 
некоторого времени неожиданно наступил прилив, и, только выбросив весь груз, 
римляне едва облегчили свои корабли настолько, чтобы сдвинуть их с мели. После 
этого они пошли назад, что походило на бегство. Подошедши к Сицилии, римляне 
обогнули Лилибей и стали на якоре у Панорма. Отсюда они неосторожно пустились в 
Рим через открытое море и снова застигнуты были бурей, так что потеряли больше 
ста пятидесяти судов. 

После этого испытания римляне, как ни велико было честолюбие их, вынуждены были 
самою громадностью понесенных потерь отказаться от мысли снаряжать новый флот и,
 возлагая последние надежды на сухопутные силы, отрядили в Сицилию легионы с 
консулами Луцием Цецилием  127 и Гайем Фурием и вооружили командою шестьдесят 
кораблей только для доставки войску продовольствия. 

Упомянутые неудачи римлян снова поправили положение карфагенян, ибо с удалением 
врага они беспрепятственно распоряжались на море, а на сухопутные войска 
возлагали большие надежды не без основания. Когда среди римлян распространилась 
молва о том, как слоны в ливийской битве разорвали боевую линию и растоптали 
множество воинов, они были так напуганы, что в продолжение двух лет, 
следовавших за этими событиями, они у Лилибея ли то, или в окрестностях 
Селинунта строились в боевой порядок на расстоянии пяти-шести стадии от 
неприятеля и в страхе перед нападением слонов ни разу не отважились ни начать 
битву, ни спуститься в равнину. За это время они взяли с помощью осады только 
Ферму  128 и Липару  129 , держась всегда местностей гористых и 
труднопроходимых. Поэтому римляне, замечая упадок духа и уныние в сухопутных 
войсках, переменили решение и отважились снова вступить на море. Затем они 
выбрали консулов Гайя Атилия и Луция Манлия, соорудили пятьдесят судов и 
усердно занялись набором солдат и изготовлением флота. 


40. Главнокомандующий карфагенян Гасдрубал видел, что до сих пор римляне робели 
в боевых схватках; потом, он знал, что один из консулов с половиною войска 
возвратился в Италию, а другой, Цецилий, с остальным войском находится в 
Панорме для охраны созревшей жатвы у союзников. По этим причинам он быстро 
выступил со всем войском из Лилибея и разбил лагери на границах Панормской 
области. Цецилий замечал самоуверенность Гасдрубала и с целью вызвать его на 
решительные действия не выводил и своего войска из города. Воображая, что 
Цецилий не отваживается выйти против него, Гасдрубал становился все смелее и со 
всем войском стремительно двинулся через теснины в самую Панормскую область. 
Хотя он истреблял жатву до самого города, но Цецилий оставался верен принятому 
раз решению, и , наконец , довел Гасдрубала до того, что тот переправился через 
реку, протекающую перед городом. Когда карфагеняне перевели слонов и войско, 
Цецилий отрядил легковооруженных и тревожил неприятеля до тех пор, пока 
Гасдрубал не вынужден был выстроить в боевом порядке все свое войско. Таким 
образом, план Цецилия удался. Тогда он поставил часть легковооруженных перед 
стеною и канавою и отдал приказание нещадно пускать стрелы в слонов, если они 
будут наступать на них, если же будут подаваться назад, то бежать в канаву и 
оттуда метать стрелы в приближающихся животных. Находящимся на площади кузнецам 
он велел сносить метательное оружие и класть его снаружи стены у основания. Сам 
Цецилий с легионными солдатами стоял у ворот против левого неприятельского 
крыла, посылая легковооруженным все новые и новые подкрепления. Когда битва 
разгорелась, вожатые слонов, соревнуя Гасдрубалу и желая стяжать себе честь 
победы, устремились все на передовой отряд, легко обратили его в бегство и 
преследовали до канавы. Нападающие слоны получали раны от стрелков, 
поставленных на стене; вместе с тем в них метали с ожесточением и в массе 
дротики и копья те свежие еще воины, которые в боевом порядке стояли впереди 
канавы. Тогда поражаемые со всех сторон дротиками и раненые, звери вскоре 
пришли в исступление и, повернув назад, кинулись на своих, причем отдельных 
воинов топтали и давили, а ряды их приводили в беспорядок и разрывали. При виде 
этого Цецилий выступил поспешно с своим войском, нетронутым еще и стройным, 
ударил с фланга на расстроенные ряды неприятелей и вынудил их к поспешному 
отступлению, при этом многих карфагенян перебил, остальных обратил в 
стремительное бегство. Десять слонов вместе с индийцами  130 были взяты в плен; 
остальные скинули с себя индийцев и, окруженные конницею, были все захвачены 
после сражения. Этой удачей Цецилий, по общему мнению, восстановил бодрость 
духа в сухопутных войсках римлян, которые теперь снова отваживались овладеть 
полем сражения. 

41. Когда в Рим прибыла весть об этой победе, римляне ликовали не столько 
потому, что с потерею слонов силы неприятеля были ослаблены, сколько потому, 
что победа над слонами ободрила собственных их граждан. Поэтому они снова смело 
обратились к первоначальному своему плану — отправить на войну консулов с 
флотом и морским войском и напрячь все силы к тому, дабы положить конец войне 
во что бы то ни стало. Заготовив все нужное к походу, консулы вышли по 
направлению к Сицилии с двумястами кораблями. Это был четырнадцатый год войны. 
Консулы пристали к Лилибею и, лишь только соединились с тамошними сухопутными 
легионами, приступили к осаде города, ибо, имея Лилибей в своей власти, они 
легко могли перенести войну в Ливию. Почти так же, как римляне, думали об этом