Ганнибал, отчаявшийся было в успехе, решил, что теперь наступил удобный момент 
спасти остаток войска, и в полночь вышел из города с наемными войсками. 
Наполнив канавы плетенками, набитыми мякиной, он тайком от неприятеля увел свое 
войско. Римляне узнали о случившемся на рассвете, сделали легкое нападение на 
задние ряды Ганнибала, а затем все устремились к городским воротам. Не встретив 
здесь никакого сопротивления, они ворвались в город, разграбили его, захватили 
большое число пленных и множество всякой добычи. 

20. Когда весть об акрагантском деле дошла до римского сената, римляне сильно 
обрадовались и воспрянули духом. Они не довольствовались уже первоначальными 
планами, ни спасением мамертинов, ни полученною в этой войне добычею и 
надеялись даже совершенно очистить остров от карфагенян и тем усилить свое 
могущество; к этому-то обращались все надежды их и помыслы. Касательно 
сухопутного войска они видели, что все идет как должно, ибо находили, что Луций 
Валерий и Тит Отацилий, выбранные после тех консулов, которые завоевали 
Акрагант, ведут сицилийские дела успешно. Но так как на море неоспоримое 
господство принадлежало карфагенянам, то вообще в этой борьбе не было перевеса 
ни на той, ни на другой стороне. Вслед за покорением Акраганта многие 
материковые города перешли на сторону римлян в страхе перед их сухопутными 
силами, зато большее еще число городов приморских отложилось от них из страха 
перед карфагенским флотом. По этой причине перевес в войне, как становилось для 
них яснее с каждым днем, клонился то на одну, то на другую сторону; кроме того, 
римляне видели, что Италия подвергается частым опустошениям от карфагенского 
флота, тогда как Ливия остается совершенно невредимою. Вот почему они решили 
померяться силами с карфагенянами и на море. Поэтому-то я и остановился 
подольше на этой войне, дабы выяснить в самом начале, каким образом, когда и по 
каким причинам римляне впервые вступили на море. Они видели, что война 
затягивается и истощает их, а потому в первый раз теперь принялись за 
сооружение судов в числе ста пятипалубных и двадцати трехпалубных  80 . Но так 
как для сооружения пятипалубных судов не было опытных строителей, ибо в то 
время никто в Италии таких судов не употреблял, то предприятие это поставило 
римлян в большое затруднение. Но здесь-то и можно видеть со всею ясностью 
величие духа римлян и отвагу в начинаниях. Действительно, не имея средств 81 к 
морской войне не то что значительных, но каких бы то ни было, никогда раньше не 
помышляя о морских завоеваниях и впервые задумав это теперь, они принялись за 
дело с такою уверенностью, что решились тотчас, еще до испытания себя, 
померяться в морской битве с теми самыми карфагенянами, которые со времен 
предков их неоспоримо владычествовали на море. Подтверждением только что 
сказанного мною о необычайной отваге римлян может служить следующее: когда они 
в первый раз задумали переправить свои войска в Мессену, у них не было не 
только парусных кораблей, но длинных судов вообще и даже ни одной лодки; 
пятидесятивесельные суда и трехпалубные они взяли у тарантян 82 и локров  83 , 
а также у элейцев  84 и жителей Неаполя  85 и на них смело переправили войска. 
В это время на римлян в проливе напали карфагеняне; один палубный 
неприятельский корабль в порыве усердия бросился вперед, очутился на берегу и 
попал в руки римлян: по образцу его римляне и соорудили весь свой флот, так что,
 очевидно, не будь такого случая, они при своей неопытности не могли бы 
выполнить задуманное предприятие. 

21. Пока одни заняты были возложенным на них сооружением судов, другие собирали 
команду и на суше обучали ее гребле следующим образом: они посадили людей на 
берегу на скамьи в том самом порядке, в каком они должны были занимать места 
для сидения на судах, посередине поставили келевста и приучали их откидываться 
всем разом назад, притягивая руки к себе, а потом с протянутыми руками 
наклоняться вперед, начинать и кончать эти движения по команде келевста  86 . 
Когда люди были подготовлены, римляне спустили на море едва конченные корабли, 
а после кратковременных серьезных упражнений суда направились по приказанию 
консула вдоль Италии. Дело в том, что вождь римского флота Гней Корнелий  87 
отдал приказ корабельным начальникам плыть по снаряжении кораблей к проливу, а 
сам с семнадцатью судами за несколько дней раньше пошел в Мессену, чтобы 
принять необходимые меры к приему флота. Когда представился случай овладеть 
городом липарян 88 с помощью измены, Гней Корнелий слишком легковерно 
понадеялся на это и, отплыв с помянутыми выше кораблями, пристал к самому 
городу. Получив известие об этом в Панорме  89 , военачальник карфагенян 
Ганнибал отправил сенатора Боодеса с двадцатью кораблями. Подошедши сюда ночью, 
Боодес запер в гавани флот Гнея. На рассвете команда решилась бежать на сушу, а 
оробевший Гней не знал, что делать, и сдался неприятелю. Имея в своих руках 
неприятельские корабли и начальника их, карфагеняне тотчас возвратились к 
Ганнибалу. Несколько дней спустя, когда несчастие Гнея было еще свежо и памятно,
 Ганнибал едва не стал жертвою подобной же ошибки. Он слышал, что римский флот, 
идущий вдоль Италии, уже близко; желая точнее узнать численность и вообще 
расположение сил неприятеля, Ганнибал пустился в море с пятьюдесятью кораблями. 
Он обогнул уже оконечность Италии, как столкнулся с неприятельским флотом, 
который шел в стройном порядке: большую часть своих кораблей он потерял, а с 
остальными успел бежать, хотя не имел уже никакой надежды на спасение. 

22. По прибытии к Сицилии римляне узнали о поражении Гнея, тотчас послали за 
Гайем Билием  90 , начальником сухопутных войск, и поджидали его. Вместе с тем 
они стали готовиться к морскому бою, когда получили весть, что флот 
неприятельский недалеко. Так как корабли римлян вследствие дурного устройства