анское воспитание и проникнутых духом 
корпоративной исключительности, карьерный успех в Спарте имел абсолютную 
ценность. Только царская власть могла дать Павсанию возможность действовать 
более или менее самостоятельно, оставаясь при этом в рамках конституции. Его 
принадлежность к дому Агиадов, с одной стороны, и имевшиеся в его распоряжении 
большие денежные средства - с другой, были надежными основаниями для 
инициирования изменений в законе о престолонаследии, тем более что перед 
Павсанием стояла задача более простая, чем это будет в случае с Лисандром. Ведь 
он, в отличие от последнего, уже принадлежал к царскому дому.

Павсаний свои широкомасштабные планы по частичному изменению конституционных 
основ государства во многом связывал с установлением долговременных связей 
Спарты с Персией. Причем себя он мыслил в этой конструкции главным менеджером, 
через которого потекут деньги из Персии в Спарту (в конце Пелопоннесской войны 
именно по такому сценарию будет действовать Лисандр). Источники дают нам 
представление и о механике дела. С помощью женитьбы Павсаний хотел сблизиться с 
персидской элитой и получить щедрое приданое, необходимое ему для осуществления 
своих планов. Для этого он, по одной версии, пытался жениться на дочери 
персидского царя (Thuc. I, 128, 6), по другой - на дочери Мегабата, сатрапа 
Фригии, причем, по словам Геродота, с последней он даже успел обручиться (V, 
32).

Первая версия кажется нам заведомо фантастичной. Ведь, согласно персидским 
обычаям, дочь царя могла выйти замуж только за персидского аристократа
008_153
. Однако в дипломатической переписке обсуждение подобного гипотетического брака 
могло быть обычной для Востока формулой вежливости с обязательным для этого 
жанра элементом преувеличения. Примером подобного восточного гротеска способны 
служить слова Кира Младшего, обращенные к спартанскому наварху Лисандру. Во 
время переговоров в Сардах (407 г.) Кир заявил, что готов отдать Лисандру не 
только привезенные от отца 500 талантов, но и все свои личные средства, включая 
драгоценный трон, на котором он в тот момент сидел (Xen. Hell. I, 5, 3-4).

Что касается второй версии об обручении Павсания с дочерью сатрапа Мегабата, то 
ничего невероятного здесь нет. Брачные союзы между представителями персидской и 
греческой элит иногда заключались. Так, Фемистокл получил в дар от Ксеркса не 
только три города, но и жену, происходящую из знатного персидского рода (Diod. 
XI, 57,6; ср.: Her. VIII, 136). Эта практика будет продолжена и в период 
эллинизма.

Однако брачным планам Павсания не суждено было осуществиться. Мегабат по 
какой-то причине был отрешен от должности и вместо него был прислан перс 
Артабаз с поручением оказывать всяческое содействие Павсанию и пересылать его 
письма царю (Thuc. I, 129). Но эти уже налаженные контакты с персидским царем 
вскоре были прерваны. Павсаний по требованию союзников был смещен с должности 
наварха и вызван в Спарту для объяснений. Павсания обвиняли в том, что он 
окружил себя двором наподобие восточного монарха и пышной свитой, набранной из 
варваров. Не нравилось его греческому окружению и то, что он затруднил доступ к 
своей особе (Thuc. I, 130; Diod. XI, 46, 2-3)
008_154
.


В начале 477 г. уже как частное лицо Павсаний обосновался в Колонах (в Троаде)
008_155
. Выбор Колон в качестве возможного убежища, очевидно, был не случаен. Данный 
город располагался недалеко от Даскилия, резиденции сатрапа Артабаза. Как это 
было в обычае у персов, Колоны, скорее всего, были подарком Павсанию от царя. 
Как известно, целый ряд крупных политических деятелей Греции, оказавшись в 
изгнании, стали правителями приморских греческих городов
008_156
. Это, по-видимому, была принципиальная линия персидской политики - в 
многонациональной стране ставить наместниками отдельных областей и городов 
местных национальных лидеров. В случае с греческими городами ими часто 
становились известные политики-эмигранты из материковой Греции. Думается, если 
бы Павсаний не вернулся в Спарту, он раздели