| |
бы участь прочих знатных
греческих изгнанников и закончил бы жизнь вассалом персидского царя.
Здесь, в Колонах, Павсаний продолжил свою интригу с Артабазом (Thuc. I, 131, 1).
Как долго эти сношения продолжались, неизвестно, но, скорее всего, несколько
месяцев
008_157
. Наконец разразился скандал и эфоры были вынуждены во второй раз отозвать
Павсания в Спарту. Павсаний подчинился. Он не боялся ответственности за свои
действия в Азии, рассчитывая на поддержку друзей и единомышленников в самой
Спарте. Фукидид утверждает,
что Павсаний собирался "уладить дело подкупом" (I, 131, 2)
008_158
. На этом, очевидно, и зиждилась его уверенность в своей безнаказанности.
Возможно, ему и на сей раз удалось бы выйти сухим из воды, но он погубил себя
связью с илотами, которым, как рассказывает Фукидид, "обещал свободу и права
гражданства" (I, 132). Это было самое тяжкое преступление против спартанской
конституции, и Павсанию оно стоило жизни
008_159
.
Павсаний, этот предтеча Лисандра, первым из греков сделал ставку на союз с
Персией, поискам которого он посвятил последние годы своей жизни. Интересы его
собственной карьеры, интересы той "партии", которая стояла за ним, были
непосредственно связаны с созданием спартано-персидской коалиции. Но время для
нее пока не пришло. Спарта времен Павсания еще не находилась у той роковой
черты, чтобы оплачивать финансовую помощь Персии фактическим признанием своей
полувассальной от нее зависимости. Но уже в конце V в. спартанские
военачальники станут обивать пороги дворцов персидских сатрапов и самого
Великого царя, униженно прося денег на содержание армии и флота.
Что касается персидского царя, то для него опыт с Павсанием не прошел даром. С
этого времени персидский двор начинает пристально следить за событиями,
развертывающимися в Греции, и использовать все возрастающую вражду между
Афинами и Спартой для укрепления собственных позиций в Малой Азии. Персидский
двор, гостеприимно принимая многочисленных греческих изгнанников, мог получать
через них достоверную информацию о политическом состоянии ведущих греческих
государств.
К числу самых знатных изгнанников, нашедших себе приют в Персии, относятся
Гиппий (Her. V, 96; Thuc. VI, 59), Демарат (Her. VI, 67, 70) и Фемистокл (Thuc.
I, 137-138). К грекам, которые поддерживали тесную связь с Персией, можно
отнести также тиранов городов западных сатрапий. Большую группу составляли
предводители наемных отрядов и послы от различных греческих городов. Последние
иногда на долгие годы задерживались в Персии. Многочисленной была и греческая
диаспора при дворе
Великого царя и его сатрапов: эллины служили в качестве переводчиков, врачей,
строителей, архитекторов, прорицателей, поваров и т. д. Греки были уже в свите
первых персидских царей, Кира Старшего и Дария I (Her. I, 153; III, 38;
129-138). Поездки на Восток воспринимались эллинами как способ поправить свое
материальное положение. Так, комедиограф Платон в комедии "Послы" предлагал
своим согражданам вместо того, чтобы каждый год выбирать девять архонтов,
посылать в Сузы в качестве послов девять беднейших афинян для того, чтобы они
вернулись оттуда богатыми господами
008_160
. Таким образом, уже в V в. греки, скорее всего, имели больше сведений об
Ахеменидской империи, чем о соседнем Крите
008_161
.
После 459 г. основным направлением политики персов в Греции становится
поддержка ими любых партий и движений антиафинского толка (Thuc. I, 115).
Подобные настроения в Персии во многом были спровоцированы афинской стороной. В
459 г. афиняне вмешались во внутренние дела Персии, послав на помощь
восставшему Египту флот из 200 кораблей (об этих событиях см.: Her. III, 12;
15; VII, 7; Thuc. I, 104; 109-110; Diod. XI, 71; 74-75; 77; XII, 3). Оказавшись
в весьма затруднительном положении, Артаксеркс попытался использовать
антагонизм Афин и Спарты с тем, чтобы побудить последнюю открыть "второй фронт".
По рассказу Фукидида (I, 109-110), в 458 г. царь послал в Спарту посольство во
главе с Мегабазом, имея целью склонить спартанцев к вторжению в Аттику. По
расчетам персидской стороны, интервенция Спарты в Аттику неминуемо побудила бы
Афины отозвать свой флот из Египта. Мегабаз, хотя и широко использовал технику
денежных подарков, никаких конкретных результатов, однако, не достиг. По словам
Фукидида, "деньги были растрачены напрасно, и Мегабазу с остатком денег
пришлось возвратиться в Азию" (I, 109, 3). Диодор дает ту же версию, что и
Фукидид, но отрицает факт подкупа (XI, 74, 6).
Очевидно, прав Фукидид, утверждающий, что, по крайней мере, часть персидских
денег осела в Спарте, но была потрачена, как мы сейчас сказали бы, не целевым
образом. Именно в эти годы Спарта
пребывала в состоянии глубокого внутреннего кризиса. Она в течение десяти лет,
начиная с 464 г., не могла справиться с восстанием илотов, которое началось в
год великого землетрясения (Thuc. I, 101-103; Diod. XI, 63-64). Таким образом,
деньги, полученные от персов (если они хотя бы частично попали в
государственную казну, а не в карманы коррумпиров
|
|
