фен 
говорит о том, что Аркадия не только охотно принимала у себя мессенских 
изгнанников, но и даровала им гражданские права (ap. Polyb. IV, 33)
005_49
. Согласно преданию, герой Второй Мессенской войны царь Аристомен нашел себе 
убежище на Родосе (Paus. IV, 24, 2; 32, 3).

Условия мирного договора, исходя из рассказа Павсания, были достаточно суровыми 
для побежденных. Мессения была подвергнута сильному политическому и 
экономическому прессингу. Павсаний перечисляет основные пункты соглашения. При 
этом краткость,

стереотипность и смешение в одном документе политических, экономических и 
ритуальных моментов показывает, что Павсаний передает содержание подлинного 
договора между мессенцами и спартанцами. Прежде всего, мессенцы поклялись не 
отпадать от Спарты и не поднимать восстания, затем одеваться в траур по случаю 
смерти высших должностных лиц и участвовать в их погребальных церемониях (IV, 
14, 4). Судя по политической компоненте соглашения, мессенцы были приравнены к 
лаконским периекам
005_50
. Второй пункт договора между мессенцами и спартанцами на первый взгляд кажется 
не очень значительным и мало обременительным для мессенцев. Но тот факт, что он 
стоит рядом с основными политическими и экономическими требованиями, 
свидетельствует, конечно, о большой значимости и этого "ритуального" пункта. 
Условие договора об участии мессенцев в погребальных церемониях спартанских 
царей и геронтов очень похоже на то, которое было установлено после победы 
Коринфа над Мегарами примерно в тот же период. Кроме территориальных потерь 
Мегары обязаны были посылать своих плакальщиков для участия в похоронах 
коринфских правителей из рода Бакхиадов
005_51
. По-видимому, уже в период архаики регулярное участие представителей 
побежденной стороны в официальных актах государства-победителя из обычая 
превращается в важную правовую норму, заслуживающую особой фиксации. С ее 
помощью побежденная община должна была еще и еще раз демонстрировать свой 
подчиненный статус.

Наибольшую дискуссию вызывает тот пункт мирного договора, в котором речь идет 
об экономической стороне дальнейшего взаимодействия Мессении и Спарты. Павсаний,
 перечисливший все основные пункты договора, только его экономический компонент 
счел нужным подтвердить авторитетом Тиртея. Со ссылкой на Тиртея он сообщает, 
что мессенцы были обязаны доставлять в Спарту половину всего урожая (IV, 14, 3).
 Павсаний характеризует это наказание как оскорбительное для мессенцев и в 
подтверждение приводит три строки из поэмы Тиртея "Евномия":

{Wsper o[noi megavloi" a[cqesi teirovmenoi,
desposuvnoisi fevronte" ajnagkaivh" u{po lugrh'"
h{misu panto;" o{son karpo;n a[roura fevrei
(fr. 5 Diehl3).


Приведем, по возможности, дословный перевод: "Словно ослы, страдая от огромного 
бремени, под [гнетом] печальной неизбежности несут они господам половину всех 
плодов, сколько приносит пашня". И в комментарии Павсания к этому месту (

ej" timwriva" dev, a}" u{brizon ej" tou;" Messhnivoi"

), и в самом фрагменте Тиртея делается ударение на оскорбительном характере 
наказания. При этом не совсем понятно, что считалось наиболее оскорбительным: 
сам факт натурального обложения, его количество или обязательство доставлять 
продукты в Спарту
005_52
. Что касается слов Тиртея о половине урожая, то нет уверенности, что это не 
поэтический образ, в котором заключено представление об очень большом обложении.
 В народных сказках и эпосе обещание отдать половину от целого встречается 
обычно тогда, когда надо подчеркнуть особые, как правило, экстремальные условия,
 в которых находится та сторона, которая предлагает подобную сделку (вспомним 
сказочные рефрены типа: "царевна и половина царства в придачу" или "полцарства 
за коня"). У Гомера Гектор перед поединком с Ахиллом заявляет, что троянцам, в 
случае его отказа от поединка, придется отдать победителям Елену и половину 
всего имущества города в придачу (

a[ndica pavnta davsasqai

- Il. 22, 113-120).

Можно высказать и другое соображение против дословного понимания указания 
Тиртея о половине урожая. Половина урожая - такой огромный процент отчуждаемой 
продукции, который крайне редко встречается в исторической практике. Трудно 
себе представить механизм, с помощью которого спартанцы могли бы в реальной

системе координат взимать с мессенцев половину их урожая, количество которого 
по определению не могло быть строго фиксированным. Сбор подобного налога 
невозможно было бы осуществить без постоянного и очень сильного давления на 
местное население и без прямого контроля над урожаем. В любом случае 
расплывчатое сообщение Тиртея о половине урожая (fr. 5 Diehl
3
) и свидетельство Плутарха о строго фиксированном натуральн