овать все 
достояние его рода; то же самое - по отношению к Сахаку Великому, вплоть до 
конфискации католикосова дома745[160]. Вместо него (он велел) посадить на 
патриарший престол Армении упомянутого Сурмака и отпустил армянских нахараров с 
большими дарами, дав им в марзпаны746[161] перса по имени Вехмихршапух.
       Однако власть Сурмака продлилась не более года; он был свергнут с 
престола теми же нахарарами. В дальнейшем он получил от персидского царя 
епископство своей родной Бзнунийской области с правом передачи по наследству. 
Нахарары же стали просить Врама вновь заместить престол, и он дал им некоего 
сирийца Бркишо. Последний явился с дурными сотоварищами, приведя с собой и 
женщин-домоуправительниц, и три года вел жизнь невоздержанную и полную 
излишеств, расхищая жребии747[162] умиравших епископов. Не в силах его вынести, 
нахарары снова обратились к Враму с просьбой заменить его кем-либо другим из их 
единоверцев. При этом половина их просила о Сахаке Великом.
 
65
Отсылка Сахака Великого из Персии вместе с соправителем Шамуелом
 
       Как мы сказали, армянские нахарары разделились на две (группы) и каждая 
из них обратилась к персидскому царю с просьбой заместить (патриарший) престол. 
Ваче, владетель Арцруни, и Хмаеак, владетель Ашоцка (просили назначить) того, 
кого царь пожелает, а Манеч, владетель Апахуника, и Спандарат, владетель 
Аршаруника,- Сахака Великого. Греческий полководец Анатолий также послал из 
Карина Хавука из Кукайарича (с предложением) определить Сахака в греческий удел,
 в случае, если царь не захочет назначить его в своем уделе. Сонм епископов 
вместе с блаженным Месропом и со всем духовенством также отправили с просьбой 
священника Тирука, сына Мовсисика из Заришата Ванандского. Поэтому Врам 
согласился выполнить просьбу обеих групп и отдал патриарший престол (также) 
другому - некоему сирийцу по имени Шамуел, чтобы он противостоял Сахаку 
Великому в сане и на престоле, и выделил в круг его деятельности содействие 
марзпану, надзор за распределением взимаемых податей, над судом и другими 
гражданскими учреждениями. Отпуская же Сахака Великого, он оставляет за ним 
небольшое количество деревень его дома, чтобы он сидел только в собственном 
уделе, обладая правом вести лишь обычную церковную службу, и рукополагать тех, 
кого одобрит Шамуел.
       Но отсылая, он пригласил его к себе и перед большим советом сказал: 
"Поклянись своей верой в том, что будешь верно служить мне и не станешь 
помышлять о мятежах, обманываясь единством в ложной вере с греками и оказываясь 
виновником гибели Армянской страны от нашей руки и превращения нашего 
благорасположения во вражду". Тогда поднялся Сахак Великий, скромный и пригожий,
 готовый к торжественной речи, с кротостью во взоре, и смиренным голосом начал 
говорить о своих заслугах, встретивших их неблагодарность, и вместе с тем 
порицать лживость их сладких речей и горечь и злобность их помыслов и деяний, 
добавив к этому осуждение бессмысленно-бранного выражения "единство в ложной 
вере", допущенного Врамом. Он показал несостоятельность их веры и завершил все 
это блестящим изложением христианского вероучения, насколько это было доступно 
слуху язычников; не стал выставлять учение в полном его сиянии на осмеяние 
неверным, как бисер свиньям на попрание. Но его речь так полыхала молниями, что 
испепелила языки магов, и сам царь был поражен и потрясен, а весь цвет персов, 
собравшихся на поприще, поднявшись на цыпочки, обратился в слух. Кончилось тем, 
что Врам приказал выдать ему много серебра как прекрасному оратору и отважному 
сердцем мужу, решившемуся на дерзновенные речи перед столь (великим) царем.
       Но тот не принял и сказал своему сородичу Суренову Пахлаву: "Пусть его 
серебро останется при нем. Но ты убеди его дать мне только две (вещи): пусть 
прикажет следовать и впредь (порядку) рядку) престолов армянских нахараров, как 
он учрежден Арташиром и как они ему следовали до сих пор748[163], чтобы 
марзпаны - персы, имея об этом инструкцию свыше, не могли его изменять по своей 
воле. И второе, пусть он вернет дом моему и твоему сородичу, юному Газавону, 
сыну Храхата, включив его в число других нахараров, если и не на его место, так 
как он ненавидит имя Аршакуни, то хотя бы на место, какое сам пожелает, как (он 
поступил) с его же родственниками Камсараканами или Аматуни, лишив их отеческих 
престолов и передвинув их из начальной части (перечня) санов в конечную; или 
пусть поручит ему, как он доверил (тем) и их потомкам, (какую-либо) царскую 
должность, пока Бог не смилостивится и не возвратит отеческий сан рукой 
какого-нибудь царя. Итак, постарайся околдовать его с искусством подлинного 
колдуна".
       Врам согласился и приказал выполнить все это и, вновь утвердив его внука 
стрателата Вардана на домовладычество в его роде Мамиконеанов, отпустил 
(Сахака) в Армению.
       Могут, однако, сказать, что нам следовало привести речь, произнесенную 
Сахаком Великим перед персами; но пусть знают, что она не дошла до нас ни от 
кого полностью и во всех подробностях, почему мы и не включили ее в свою 
историю. И ведь я - человек престарелый, немощный и непрестанно занятый 
переводами и думаю лишь о том, чтобы поскорее закончить (этот труд), а не 
заниматься тщательной отделкой изложения, чтобы и желание твое было исполнено, 
и я бы избавился от твоих настойчивых просьб и слов. Ибо считаю тебя человеком, 
сравнявшимся с нами (по умению) сострадать, не то что князья, близкие, как 
говорят поэты, к роду, племени и семени бо