страиваться под эту жесткую структуру. В силу этого английское 
законодательство неизбежно отягощалось архаизмами и юридическими фикциями. Весь 
ход того или иного дела мог зависеть от предписания, на котором оно 
основывалось, потому что каждое предписание имело особую процедуру, форму суда 
и средства судебной защиты. Таким образом, дух формализма, присущий саксам, 
выжил. Генрих II смог лишь уничтожить примитивные методы более ранних судов, 
навязав закону процедуру, которая стала не менее жесткой. Система предписаний, 
хотя и была громоздкой, тем не менее придала английскому праву консервативный 
дух, сохранявший непрерывность и преемственность его развития.
* * *
Принято считать, что регистрация правовых актов начинается с восшествия на 
престол Ричарда I в 1189 г. Эта дата установлена по косвенным данным на 
основании статута Эдуарда I. Датировать этот процесс точнее очень трудно, 
потому что с завершением правления Генриха II мы оказываемся на пороге новой 
эпохи в истории английского права. С формированием системы королевских судов, 
осуществляющих равное правосудие по всей стране, былое разнообразие местного 
права быстро исчезало, а его место занимало право, общее для всей страны и для 
всех людей. Современный юрист, окажись он в Англии предшественника Генриха, 
почувствовал бы себя чужим, но в системе, переданной Генрихом сыну, он ощутил 
бы себя почти как дома. В этом значение великих свершений этого короля. Он 
заложил те основы английского общего права, на которых продолжили строительство 
последующие поколения. Впоследствии в этой системе возникали изменения, но его 
основные черты оставались неизменными.
Именно в те судьбоносные и созидательные годы англоязычные народы начали 
изобретать способы решения правовых споров, которые, по существу, сохранились 
до сего времени. Человек может быть обвинен только в том гражданском или 
уголовном преступлении, которое четко определено и известно закону. Судья 
является посредником. Он выносит решение на основе тех показаний, которые 
предъявляют стороны. Свидетели должны выступать публично и под присягой. Их 
можно подвергать допросу, в том числе перекрестному, но делает это не судья, а 
сами тяжущиеся или их квалифицированные в правовом отношении и частным образом 
нанятые представители. Правдивость показаний оценивается не судьей, а 
двенадцатью добропорядочными и честными гражданами. Лишь после того как жюри 
присяжных рассмотрит все факты, судья вправе выносить приговор, налагать 
наказание или штраф в соответствии с законом. Все это представляется вполне 
очевидным, даже банальным, но только до тех пор, пока не задумаешься об 
альтернативной процедуре, все еще преобладающей на значительной части мира. В 
соответствии с римским правом и производными от него системами, суд в те 
беспокойные времена, а в некоторых странах и сегодня, часто представляет собой 
расследование. Судья сам предпринимает выяснение обстоятельств гражданского 
правонарушения или общественного преступления, и его действия по большей части 
неконтролируемы. Подозреваемого можно допрашивать наедине, и он должен отвечать 
на все поставленные ему вопросы. Его право быть представленным юристом 
ограничено. Свидетели, дающие показания против него, могут делать это тайно и в 
его отсутствие. И только по завершении всех этих процедур формулируется и 
объявляется обвинение. Так нередко появляются возможности для тайных устрашений 
и выколачивания вынужденных признаний, пыток и шантажа с целью получить 
признание виновности. Эти пагубные опасности были исключены из общего права 
Англии более шести столетий тому назад. Ко времени смерти правнука Генриха II, 
Эдуарда I, английская уголовная и гражданская, процедура уже приняла форму и 
обрела традиции, которые в основном регулируют жизнь англоязычных народов и 
сейчас. Во всех притязаниях и спорах, касаются ли они пастбищ Среднего Запада, 
нефтяных полей Калифорнии, золотоносных шахт Австралии или территориальных прав 
маори, эти правила применяются, по крайней мере в теории, в соответствии с 
процедурой и формой суда, установленной английским общим правом.
Значение реформы английского суда не ограничивается судопроизводством. Закон, 
применявшийся к столь многочисленным проблемам, старым и новым, был по сути 
общим правом Англии. Законы, касавшиеся убийства, кражи, собственности на землю 
и свободы личности, были перенесены, вместе со многими другими, в Новый Свет. 
Таким образом, они, будучи в той или иной степени приспособлены к условиям и 
характеру времени, восходят по прямой линии к тем, которые правили жизнями и 
судьбами англичан XII века.
Большинство законов были тогда неписаными, а в Англии многие из них до сих пор 
остаются в таком положении. Английские правовые акты все еще, например, не 
содержат определения преступления в убийстве, потому что оно, подобно многим 
другим, основывается на неписаном обычае, сложившемся в стране и 
интерпретируемом, развиваемом и применяемом судьями.
Юристы могут только прояснить его, изучая документы, содержащие прежние решения.
 Для этого они уже в тот давний век заключили свои собственные соглашения. 
Через сто лет после смерти Генриха они начали группироваться в профессиональные 
объединения, так называемые «Судебные инны» – это юридические корпорации, 
наполовину колледжи, наполовину школы права. Они являлись преимущественно 
светскими, так как присутствие в них священников, обученных законам Рима и 
каноническому праву, не поощрялось. В этих корпорациях готовились ежегодные 
юридические отчеты, «Годовые книги», как их тогда называли, авторитет которых 
признавали судьи и которые выходили почти без перерыва на протяжении трех веков.
 За все