ь свое поведение, архиепископ 
надменно отверг власть короля и отдал себя под защиту папы и Бога.
Тем самым Бекет разрушил то единство, которое было столь необходимо для 
королевства, и фактически объявил войну Генриху в духовной сфере. Упорствуя в 
неповиновении, он укрылся на континенте, где такой же конфликт уже терзал 
Германию и Италию. Этот горький спор потряс правящие классы Англии и вызвал 
смятение в умах. Он продолжался шесть лет, на протяжении которых архиепископ 
Кентерберийский оставался в изгнании во Франции. Только в 1170 г. в Турени 
между ним и королем произошло явное примирение. Обе стороны, похоже, 
принципиально отказались от своих притязаний. Генрих не упоминал о своих правах 
и обычаях. Архиепископа не призывали приносить клятву. Ему пообещали безопасное 
возвращение и беспрепятственное владение своим престолом. Последний раз король 
и примас встретились летом 1170 г. в Шамоне. «Мой господин, – сказал Бекет в 
конце свидания, – сердце говорит мне, что я расстаюсь с вами, как с человеком, 
которого уже не увижу в этой жизни». «Ты считаешь меня предателем?» – спросил 
король. «Это далеко не так», – ответил архиепископ. Он вернулся в Кентербери, 
исполненный решимости получить от папы неограниченную власть для отлучения от 
церкви, чтобы дисциплинировать английские церковные силы. «Чем могущественнее и 
неистовее правитель, – писал Бекет, – тем более крепкая дубинка и прочная цепь 
нужны, чтобы захватить его и держать в узде». «Я еду в Англию; мир или гибель 
ждет меня – не знаю, но Бог определил, какая судьба ждет меня».

Тем временем, в отсутствие Бекета, Генрих принял решение обеспечить мирный 
переход власти к своему сыну, юному Генриху
[34]
, и для этого короновать того еще при своей жизни. Церемонию осуществили 
архиепископ Йоркский и несколько других священнослужителей. Это вызвало сильное 
недовольство Бекета, увидевшего в коронации посягательства на столь ревностно 
охраняемые им права Кентерберийской епархии. После достигнутого во Франции 
соглашения Генрих II полагал, что прошлое осталось в прошлом. Но Бекет 
придерживался других взглядов.

Прием, оказанный ему на родине после нескольких лет изгнания, был поразителен. 
В Кентербери монахи встретили его, как Божьего ангела. «Я пришел, чтобы умереть 
среди вас, – сказал он во время проповеди. – В этой церкви есть мученики, и 
скоро Бог увеличит их число». Он с триумфом доехал до Лондона, раздавая 
милостыню просящим, возбужденным людям. Затем без промедления отлучил от церкви 
священников, участвовавших в короновании юного Генриха. Эти несчастные все 
вместе отправились к королю, находившемуся тогда в Нормандии. В их рассказе 
речь шла не только о вызове, брошенном власти в церковной сфере, но и о 
настоящем мятеже и узурпации. По их словам, архиепископ был готов «сорвать 
корону с головы молодого короля».
Генрих Плантагенет выслушал известие об этом в присутствии своих рыцарей и 
знати. Он воспринял его со всем пылом своей натуры. Ярость, накопившаяся в нем, 
вылилась: «Что за дураков и трусов, – вскричал он, – вскормил я в своем доме, 
что ни один не отомстит за меня этому непокорному священнику!» По другой версии,
 он назвал Бекета «духовником-выскочкой». Тут же был созван Совет, чтобы 
определить меры, необходимые для укрепления королевской власти. В основном все 
разделяли гнев короля. Но рассуждать приходилось здраво. При всех трудностях, 
существовавших в тогдашнем обществе, король не мог поддержать опасный конфликт 
между церковью и государством.
Но между тем события уже разворачивались иначе. Четыре рыцаря услышали горькие 
слова короля, произнесенные в широком кругу. Они тут же поспешили на побережье. 
Они пересекли пролив. Они потребовали лошадей и поскакали в Кентербери. 
Двадцать девятого декабря 1170 г. они нашли архиепископа в соборе. 
Последовавшая за этим трагедия известна. Он выступил против них с крестом и 
митрой, бесстрашный и решительный, как в бою, мастер-лицедей. Обменявшись 
репликами, они набросились на него, изрубили мечами и оставили умирать, как 
Юлия Цезаря, с десятком ран, взывающих к отмщению.

Печать архиепископа Кентерберийского, изображающая убийство Томаса Бекета

Эта трагедия оказалась фатальной для короля. Убийство незаурядного 
священнослужителя, словно нарушение феодальной клятвы, ударило страну в самое 
сердце. Ужас охватил всю Англию. Мертвого архиепископа провозгласили святым, и 
тут же выяснилось, что его останки исцеляют неизлечимые болезни, а чтобы 
избавиться от хворей, достаточно прикосновения к его одеждам. Преступление 
короля было огромно. Услышав страшное известие, Генрих ощутил горе и страх. Он 
долго пытался воздействовать на своего противника через закон, но теперь все 
его искусные попытки оказались сорваны одним жестоким, зверским убийством. И 
хотя Генрих никогда не думал о том, чтобы такое злодеяние свершилось, его 
жестокие слова слышали многие, и теперь на нем стояло клеймо убийцы или, что 
еще хуже, святотатца.
В последующие годы он пытался восстановить свой авторитет и искупить огромную 
вину. Он совершал паломничества к гробнице убитого архиепископа. Он подвергал 
себя публичным покаяниям. Несколько раз в годовщину смерти Бекета Генрих 
раздевался до пояса и опускался на колени, а торжествующие монахи хлестали его 
плетьми. Можно, однако, предположить, что телесные наказания, как явствует из 
зарисовок того времени, осуществлялись с помощью березовых прутьев и носили 
главным образом символический характер. Являя такое раскаяние и покорность, 
Генрих упорно стремился восстановить права