утагий – налог, 
позволявший знати откупаться деньгами от воинской службы, налог, который в 
итоге и поразил феодальную систему в самое сердце. Он сыграл свою роль в 
завоевании Бретани. Король был уверен, что Бекет – его человек, не простой 
слуга, но верный товарищ в совместном предприятии. Благодаря непосредственному 
влиянию и личным усилиям короля Бекета избрали архиепископом Кентерберийским.

Инвеститура епископа королем

С этого момента все его дарования и способности оказались направленными в 
другое русло. С Бекетом произошла трансформация, подобная той, которая в одну 
ночь превратила бесшабашного принца в августейшего повелителя Генриха V. Его 
личная жизнь отличалась благочестием и праведностью, хотя, конечно, Бекет 
участвовал в политических делах и не был просто темной фигурой, стоявшей за 
троном. Но тогда как прежде, будучи придворным и князем церкви, он соревновался 
с другими в пышности и великолепии, то теперь Бекет пытался крайним аскетизмом 
и суровостью создать себе славу святого. В духовной сфере он, используя 
привычные ему методы, преследовал те же цели, что и прежде в политике, и 
преуспел и в том, и в другом. Теперь он отстаивал интересы церкви в 
многочисленных аспектах ее отношений с короной. Свои враждебные действия Бекет 
обосновывал универсальными идеями католической церкви и папской власти, которые,
 распространившись далеко за пределами нашего острова, господствовали во всей 
Европе и уходили корнями в нечто таинственное и возвышенное. После путешествия 
по континенту и конклава с участием высших религиозных чинов Франции и Италии 
он возвратился в Англию, исполненный решимости добиться независимости церкви от 
государства, представляемого королем. Этим он положил начало конфликту, 
которого мудрый Ланфранк на протяжении своей жизни всячески стремился избегать. 
К этому времени английское общество вполне созрело для спора по этому вопросу.

Саксонская Англия странным образом предвосхитила ту теорию, к которой в далеком 
будущем вернулись елизаветинские реформаторы. И саксы, и англичане XVI в. 
считали монарха человеком, определенным Богом не только для того, чтобы 
управлять государством, но и для того, чтобы защищать церковь и направлять ее. 
В XII в., однако, папство укрепилось при Григории VII и его преемниках. Рим 
начал выдвигать притязания, вряд ли совместимые с традиционными представлениями 
о частичном суверенитете короля во всех духовных делах. Григорианское движение 
выступало за то, чтобы управление церковью находилось в руках духовенства под 
верховным руководством папы. В соответствии с этой точкой зрения, король – это 
всего лишь мирянин, чья единственная религиозная обязанность состоит в том, 
чтобы повиноваться церковной иерархии. Церковь – отдельная организация, со 
своими собственными законами и своей подчиненностью. Ко времени правления 
Генриха II епископ был уже не просто духовным чиновником, но и крупным 
землевладельцем, равным графу; он мог выставить военные силы, мог отлучить 
врагов от церкви, даже если они были друзьями короля. Так кто же должен тогда 
назначать епископа? А, будучи назначен, кому он должен подчиняться, если папа 
приказывает одно, а король требует другое? Если король и его советники 
принимают закон, противоречащий закону церкви, какой власти он должен 
подчиниться? Так возник конфликт, нашедший свое предметное воплощение в вопросе 
об инвеституре
[33]
, в споре по поводу которого Генрих II и Бекет оказались непримиримыми 
противниками.


Средневековой рисунок, иллюстрирующий конфликт между Томасом Бекетом и Генрихом 
II

Борьба между Генрихом II и Бекетом приняла форму диспута по второстепенным 
вопросам, что прикрывало суть их разногласий. То, что речь шла больше об 
отдельных случаях управления и не касалась основных принципов, объясняется 
простой причиной. Корона возмущалась претензиями церкви на вмешательство в дела 
государства, но в средние века ни один монарх не смел бросить церкви вызов или, 
как бы ни хотелось ему ограничить ее влияние, пойти на полный разрыв. Только в 
XVI в. английский король, вступив в конфликт с папством, осмелился отвергнуть 
власть Рима и без обиняков провозгласил верховенство государства в духовных 
делах. В XII в. единственным практически возможным путем был компромисс. Но в 
тот период церковь не была настроена на сделку. Во всех странах светская власть 
приняла вызов, но дать достойный ответ ей было нелегко, и, по крайней мере в 
Центральной Европе, борьба закончилась только с истощением сил и империи, и 
папства.
Церковь в Англии, как и бароны, заметно укрепилась со времени Вильгельма 
Завоевателя и его верного архиепископа Ланфранка. Находившийся в 
затруднительном положении Стефан пошел на широкие уступки церкви, политическое 
влияние которой достигло зенита. Генрих понимал, что эти послабления создают 
угрозу его королевским правам. Он задумал восстановить утраченные позиции и в 
качестве первого шага в 1162 г. назначил своего преданного вассала Бекета 
архиепископом Кентербери, полагая, что этим он обеспечит уступчивость 
епископата. На деле же он дал церкви лидера, необыкновенно активного и упорного.

Игнорируя либо не замечая зловещих признаков перемены в позиции Бекета, Генрих 
сделал второй шаг и опубликовал в 1164 г. Кларендонские постановления. В них он 
провозгласил, имея на то основания, свое намерение восстановить обычаи 
королевства в том виде, в котором они существовали до анархии периода правления 
Стефана. Он хотел вернуться на тридцать лет назад и ликвидировать последствия 
капитуляции своего предшественника. Но Бекет оказал сопротивление. Уступки 
Стефана рассматривались им как неоспоримые приобретения церкви. Он отказался 
признать их утратившими силу. Бекет заявил, что Кларендонские постановления не 
отражают отношения между церковью и короной. Когда в октябре 1164 г. его 
вызвали в Большой Совет и потребовали объясни