а.
* * *
Несмотря на медлительность средств сообщения и скудость новостей, папство с 
самого начала с глубоким вниманием следило за результатами трудов святого 
Колумбы. Интерес этот возбуждало не только распространение благой вести, но и 
любое уклонение с истинного пути, которое могли допустить новые христиане. В 
Риме с благодарностью наблюдали за пылким христианским движением на далеких 
северных островах и с озабоченностью понимали, что оно с самого начала 
независимо от папского престола. В те дни первой заботой епископа Рима было 
собирать всех овечек Христовых в одно стадо. Здесь, на севере, при всей 
очевидности рвения новообращенных, сама вера распространялась неуклюже и, 
главное, без всякой связи с Римом.
Принимая во внимание разнообразные причины, в том числе и распространение 
учения Христа, в последнее десятилетие VI в. было решено направить в Англию 
наставника и учителя, который бы не только проповедовал и обращал язычников, но 
и создал бы прочный союз между британскими христианами и остальной церковью. 
Для этой высокой цели папа Григорий, впоследствии прозванный «Великим», и 
церковные деятели, собравшиеся в Риме, выбрали надежного и образованного монаха 
по имени Августин. Святой Августин, каким он вошел в историю, начал свою миссию 
в 596 г. под надежным покровительством. Кент был известен как часть Британских 
островов, всегда имевшая тесные контакты с Европой, несколько более развитой в 
культурном отношении. Король Кента женился на Берте, дочери франкского короля, 
потомка Хлодвига, восседавшего на троне в Париже. Хотя муж ее все еще 
поклонялся Тору и Одину, королева Берта уже начала распространять истинное 
учение в придворных кругах. Ее священник, искренний и энергичный франк, получил 
полную свободу действий, и народ Кента, уже благосклонно воспринимавший 
господствующее в Западной Европе вероучение, получил мощный импульс. Таким 
образом, Августин, высадившись в Кенте, встретил уже подготовленную почву. Его 
прибытие стало сигналом к действию. С помощью франкской принцессы он обратил в 
новую веру короля Этельберта, уже давно по политическим соображениям 
обдумывавшего такой шаг. На руинах древней британской церкви святого Мартина он 
возродил христианство в Кентербери, которому суждено было стать центром и 
вершиной религиозной жизни Англии.
Этельберт, владыка Англии, имел власть над королевством юга и запада. Его 
политика была одновременно умелой и амбициозной; его обращение в христианство, 
будучи искренним, согласовывалось с его политическими целями. Теперь он сам, 
как единственный христианин из английских правителей, мог протянуть руку 
британским принцам и, используя христианскую веру как поруку союза, установить 
свое верховенство над всей страной. Это, несомненно, вполне соответствовало 
идеям, привезенным Августином из Рима. В начале VII в. Этельберт и Августин 
созвали собор британских епископов. Местом его проведения избрали долину 
Северна, на границе между английскими и британскими владениями, далеко за 
пределами Кентского королевства. Так появился шанс на установление всеобщего и 
длительного мира для обоих народов, на их примирение во имя Христа, а Этельберт 
и его потомки могли пожать плоды этого урегулирования. Приходится сожалеть, что 
эта надежда, поддержанная прозорливыми и благожелательно настроенными, 
миролюбивыми политиками, не была реализована. Неудача объясняется двумя 
различными причинами: во-первых, угрюмым и завистливым характером британских 
епископов, а во-вторых, бестактностью и высокомерием Августина.
Состоялось два собора, с перерывом во времени. Дискуссии были намеренно 
ограничены интересными, но не вызывающими противоречий вопросами: дата Пасхи и 
форма тонзуры. Августин настаивал на римском Обычае брить только макушку. 
Британские епископы имитировали метод друидов брить голову от темени к ушам, 
оставляя прядь на лбу. Гротескный выбор! Эти вопросы вполне можно было бы 
урегулировать, но они – что было удобно для епископов – представляли собой то 
обширное пастбище, на котором они могли публично пощипывать травку, тогда как 
действительно важные проблемы вызывали ожесточенные споры за кулисами.
Но британские епископы, как оказалось, не были настроены бросаться в крепкие 
объятия Рима. Почему должны они, столь долго защищавшие веру, которой угрожали 
гонения и преследования, принимать теперь руководство от сакса, кентского 
короля, только что приобщившегося к вере, чьи политические намерения, при всей 
их возвышенности, были вполне очевидны? Второй собор закончился полным разрывом.

Когда Августин столкнулся с тем, что счел безрассудным предубеждением и глубоко 
укоренившейся враждебностью, когда он увидел, что немногих епископов, 
убежденных им собраться, обозвали предателями, отпадшими от веры, он быстро 
перешел к угрозам. Если британское христианство не примет сделанных 
справедливых предложений, то все влияние и весь престиж Рима будут брошены 
против них английской стороной. Армии саксов получат благословение и поддержку 
Рима и нерушимых традиций христианской церкви, и к преданным своей вере 
британским христианам не будет уже никакого сочувствия, когда новообращенные 
англичане станут резать им горло. «Если, – воскликнул святой Августин, – вы не 
придете к миру со своими друзьями, то получите войну с врагами». Но как раз это 
самое бритты и видели уже на протяжении двух столетий. Такой язык они понимали. 
Собор не устранил вражду; барьер остался непреодоленным. Все дальнейшие попытки 
Рима установить через Этельберта и Кентское королевство хоть какой-то контакт с 
христианам и бриттами неуклонно отвергались.
Миссия Августина, таким образом, подошла к достойному, но слишком скорому 
завершению. За исключением посвящения Меллита в сан епископа восточных саксов в 
церкви, стоявшей на месте будущего собора святого Павла, он почти ничего не 
сделал д