ет 
царили порядок и закон, уважение к собственности, развивалась культура. Теперь 
все исчезло. Здания, там где они строились, были из дерева, а не камня. Люди 
полностью утратили искусство письма. Жалкие рунические каракули были 
единственным способом выражения мыслей и желаний, предназначенных для передачи 
на расстояние. Варварство в лохмотьях управляло всем. Оно растеряло даже те 
замечательные военные навыки, с помощью которых германские племена раньше могли 
защитить себя. Страну терзали смуты и конфликты мелких разбойников; время от 
времени то один, то другой подобный вождь провозглашал себя королем. Варвары не 
могли быть достойны имени нации или даже племени, однако этот период ученые 
мужи XIX в. в один голос провозгласили шагом человечества вперед. Мы словно 
просыпаемся после ужасного и, как могло показаться, бесконечного кошмара, чтобы 
увидеть картину полного упадка. Дикие орды, превратившие в руины римскую 
культуру, не оставили даже семян будущего возрождения. Наверняка они бы до 
бесконечности барахтались в грязи и убожестве, если бы некая новая сила, 
шевелившаяся за морями, медленно и мучительно пробуждавшаяся в руинах 
цивилизации, не достигла наконец разными тропами несчастного острова, на 
который, по словам Прокопия, переправлял с материка души мертвых грубый и 
неотесанный Харон.
В первые два века римского владычества в Британии христианство не стало 
религией Империи. Оно развивалось наравне с языческими культами в условиях 
толерантности имперской системы. И все же в Британии появилась христианская 
церковь, посылавшая своих епископов на первые соборы и даже достаточно 
самостоятельная, чтобы в сердцах ее беспокойных приверженцев без посторонней 
помощи зародилась пелагианская ересь. Когда пришли черные дни и долгая борьба с 
саксами была проиграна, британские священники вместе со всеми оставшимися в 
живых отступили в западные области острова. Пропасть между враждующими народами 
была настолько велика, что британские епископы даже не пытались обратить в свою 
веру завоевателей. Однако возможно, что им просто не представился случай для 
этого. Через какое-то время один из светочей церкви, впоследствии известный как 
святой Давид, завершил крещение области, называемой теперь Уэльсом. Не считая 
этого, британское христианство угасало и, может быть, совсем утратило бы свое 
влияние, если бы не появление одной замечательной и внушающей симпатию личности.

Святой Патрик был романизированным бриттом из хорошей, достойной семьи, жившей, 
вероятно, в долине Северна. Его отец был дьяконом, римским гражданином и членом 
муниципального совета. Однажды – это было в начале V в. – на его приход 
обрушился отряд ирландских разбойников, сеявших огонь и смерть. Юного Патрика 
увезли и продали в рабство в Ирландию. До сих пор точно не установлено, жил ли 
он в Коннауте или Ольстере: свидетельства противоречивы. Весьма возможно, что 
верны обе версии, и тогда обе провинции могут гордиться этой честью. Как бы там 
ни было, на протяжении шести лет он ухаживал за свиньями, и одиночество привело 
к тому, что он стал искать утешения в религии. Некое чудесное озарение 
подтолкнуло его к бегству. Хотя от моря его отделяло много миль, он добрался до 
порта, нашел корабль и убедил капитана взять его на борт. После долгих 
странствий Патрик оказался на одном из островков неподалеку от Марселя, 
тогдашнего центра монашеского движения, распространившегося в западном 
Средиземноморье. Позднее он общался с епископом Германом из Оксерра. У него 
зародилось искреннее желание воздать добром за зло и распространить в Ирландии 
благую весть среди своих бывших похитителей. После четырнадцати лет тщательной 
самоподготовки и занятий с епископом Патрик пустился в казавшееся отчаянным 
предприятием путешествие и в 432 г. отплыл в ту страну, которую он покинул. Его 
ждал скорый успех и бессмертная слава. «Он сплотил уже существующую церковь; он 
обратил в веру королевства, все еще бывшие языческими, особенно на западе; он 
соединил Ирландию с западноевропейской церковью и сделал ее частью 
христианского мира». Одним из его деяний, не столь возвышенных, но оставшихся 
навечно в памяти, было изгнание с ирландской земли змей, рептилий и им подобных 
тварей, за что и доныне прославляется его имя.

Гравюра XIX в., изображающая изгнание св. Патриком змей из Ирландии

Таким образом, именно в Ирландии, а не в Уэльсе или Англии, снова вспыхнул и 
засиял во тьме свет христианства. И именно из Ирландии христианская вера была 
принесена на север Британии и впервые явила благо искупления разбойным племенам 
пиктов. Колумба, родившийся через полстолетия после смерти святого Патрика, был 
уже плодом Ирландской церкви. Проникнутый его милосердием и пламенем, он стал 
новым защитником веры. Из монастыря, основанного им на острове Иона, его 
ученики отправились в королевство бриттов Стратклайд, к племенам пиктов на 
север и в английское королевство Нортумбрия. Он стал основателем Шотландской 
христианской церкви. Так благая весть, привезенная святым Патриком в Ирландию, 
пересекла бурные воды и распространилась по обширным областям острова. Было, 
однако, одно различие между той формой христианства, которая достигла Англии с 
миссией святого Колумбы, и той, что была распространена в христианских странах 
Европы. Монашеское по форме, учение Колумбы проделало путь с Востока через 
Ирландию к своему новому дому, не побывав в центре, в Риме. Вот почему в 
кельтских церквах сложилась такая форма управления, в основе которой лежали 
слабо связанные между собой сообщества монахов и проповедников. Поэтому 
кельтские церкви в тот ранний период не были связаны с всеохватывающей 
организацией папст