раб не стоил ничего. Все эти законы логически и математически 
доходили до крайностей. Если кэрл убивал эрла, то ему приходилось платить 
компенсацию в 3 раза большую, чем если бы убийцей был тоже эрл. Эти законы 
применялись ко всем семьям. Жизнь убитого компенсировалась деньгами. С деньгами 
возможно было все, без них – только утрата свободы или воздаяние. Однако и 
правитель, оцениваемый в 1500 шиллингов, страдал в некоторых отношениях. За 
злословие наказывали вырыванием языка. Если правитель был повинен в этом, то 
его язык стоил в 5 раз больше, чем язык эрла, или в 15 раз больше, чем язык 
лэта, и откупиться он мог только на этих условиях. Так что поношение бедняка 
стоило дешево. Выкуп, как сказал впоследствии Альфред, все же лучше кровной 
мести.
В основе германской системы были кровь и родство. Семья рассматривалась как 
единица, племя считалось целым. Великое переселение народов положило начало 
замене кровно-родственной системы общества на локальные общности. Хозяйство 
стало основываться на владении землей. Эта перемена, как и многие другие уроки, 
преподанные человечеству, стала следствием суровых потребностей войны. Сражаясь 
за жизнь и стремясь обосноваться на земле с людьми, испытывающими такое же 
давление, каждый передовой отряд неизбежно попадал в руки самого смелого, 
самого решительного, самого удачливого военного предводителя. Это уже не был 
поход, затянувшийся на несколько месяцев или самое большее год. Нужно было 
основать поселения, поднять и обработать новые земли, обладавшие девственным 
плодородием. Все это нужно было охранять, а кто это сделает, если не отважные 
вожди, которые провели их по телам бывших хозяев?
Таким образом, поселения саксов в Англии копировали их образ жизни в Германии, 
который они привезли с собой из-за моря и модифицировали в новых для себя 
условиях. Вооруженные колонисты вынуждены были создать более сильную 
государственную власть в условиях продолжающихся военных действий. В Германии 
они не имели королей. В Британии они появились в лице вождей, заявивших о своем 
происхождении от древних богов. Положение короля непрерывно укреплялось, а из 
его сторонников или приближенных постепенно складывался новый общественный 
класс, несший в себе зародыш феодализма. Именно этому классу и предстояло в 
конце концов стать доминирующей силой. Но господин – это не только хозяин, но и 
защитник. Он должен заступаться за своих людей, поддерживать их в суде, кормить 
в голодное время, а они за это обязаны работать на его земле и идти за ним на 
войну.
Поначалу король был всего лишь военным предводителем, сделавшимся постоянным, 
но стоило ему утвердиться, как у него появились свои интересы, свои потребности,
 свои заботы. Обезопасить себя – стало его первостепенным желанием. Но как 
достичь этого? Только одним путем – собрать вокруг себя отряд из самых лучших 
воинов и заинтересовать их непосредственно в завоевании и обустройстве. Ему 
нечего было дать им, кроме земли. Должна быть некая иерархия. Короля нужно 
окружить теми, кто разделял с ним подвиги и трофеи. Военная добыча вскоре 
иссякла, но земля осталась навсегда. Ее было много, и самой разной, но давать 
каждому отдельному воину документ на право собственности противоречило всей 
традиции германских племен. Теперь, в тяжелых условиях войны, земля быстро 
становилась частной собственностью. Поначалу почти незаметно, но с VII в. 
с возрастающей скоростью формировалась земельная аристократия, обязанная королю 
всем, что у нее было. Пока сопротивление бриттов оставалось достаточно 
энергичным и исход борьбы на протяжении почти двухсот лет был неясен, этот 
новый институт личного руководства успел пустить глубокие корни в складе 
характера англосаксов.
Но вместе с этой тенденцией к оформлению структуры общества выявилось и 
стремление к противоборству мелких сил, конфликтующих между собой. Расстояния 
были обычно непреодолимыми, а грамотность неизвестной. Округа были отрезаны 
один от другого, как острова в бурном море, и так же чувствовали себя группы 
воинов, появившиеся за границей вторжения. Отмечая многочисленные недостатки и 
пороки, свойственные завоевателям, нужно особо выделить их неспособность 
объединяться. На протяжении долгого времени остров являл собой картину хаоса 
из-за раздоров небольших и плохо организованных сообществ. Хотя со времени 
переселения люди, живущие, к югу от Хамбера, подчинялись общему владыке, 
королевская власть так и не смогла подняться до национального уровня. 
Завоеватели остались мародерами, но немало потрудились, чтобы закрепиться на 
острове.
Много было написано о расслабляющем влиянии римского правления в Британии, о 
том, что в условиях скромного комфорта люди стали вялыми и безынициативными. 
Несомненно, что Гильдас своим трактатом создал впечатление, возможно в данном 
случае обоснованное, об откровенной некомпетентности администрации после 
падения римской власти. Но ради справедливости следует признать тот факт, что 
бритты боролись с теми, кого сейчас называют англичанами, на протяжении почти 
двух с половиной столетий. При этом в течение ста лет борьба шла под эгидой 
Рима, но полтора столетия они сражались в одиночку. Этот конфликт то разгорался,
 то затихал. Достигнутые бриттами победы на целое поколение остановили 
завоевание, и в конце концов горы, непокоренные даже римлянами, оказались 
непобедимой цитаделью британского народа.



Глава V. АНГЛИЯ

Красный закат; долгая ночь; бледный, туманный рассвет! Но когда светлеет, то 
далеким потомкам становится ясно, что все изменилось. Ночь опустилась на 
Британию. Рассвет встал уже над Англией – варварской, бедной, покоренной, 
деградировавшей и разделенной, но живой. Британия принимала активное участие в 
делах мировой империи – Англия снова превратилась в варварский остров. Страна 
была христианской – теперь стала языческой. Прежде ее население наслаждалось 
жизнью в городах, с храмами, рынками, академиями. Города кормили ремесленников 
и торговцев, профессоров литературы и риторики. На протяжении четырехсот