то король Артур и его благородные рыцари, охранявшие священный огонь 
христианства и мировой порядок, с помощью доблести, физической силы и добрых 
коней и доспехов уничтожили несметные полчища нечестивых варваров и на все 
времена оставили пример порядочным людям.

Источники сообщают нам, что он был Dux Bellorum
[12]
. Что может быть более естественным и необходимым, чем то, что 
главнокомандующий мог быть признан новым властителем Британии, так же, как за 
пятьдесят лет до этого бритты призвали Аэция? Стоит только признать, что Артур 
был командующим мобильной полевой армией, переходившей из одной части страны в 
другую и объединявшейся с местными силами, и споры насчет того, где происходили 
его битвы, решаются сами по себе. Кроме того, IV в. стал свидетелем превращения 
конницы в господствующую силу на поле боя. Пехота перестала играть главную роль,
 а легионы ушли с исторической сцены навсегда. Вторгшиеся саксы были 
пехотинцами, сражавшимися мечом и копьем и почти не имевшими доспехов. В бою с 
таким врагом даже небольшой отряд обычной римской конницы мог легко оказаться 
непобедимым. Если вождь, вроде Артура, собрал защищенную доспехами конницу, он 
мог свободно передвигаться по Британии, повсюду возглавляя местное 
сопротивление захватчикам и одерживая победы одну за другой. Память об Артуре 
несет в себе надежду на то, что когда-нибудь избавитель вернется. Постоянные 
невзгоды того трудного времени способствовали сохранению этой легенды. Артура 
описывали как последнего из римлян. Он понимал римские идеи и использовал их на 
благо народа Британии. «Наследие Рима, – говорит профессор Коллингвуд, – живет 
во многих формах, но из людей, создававших это наследие, Артур был последним, и 
история римской Британии заканчивается вместе с ним».

«Двенадцатая битва» Артура, – пишет Ненний, – была на горе Бадон, где в один 
день только от руки Артура пали 960 человек, и никто не положил их, кроме него 
одного. И во всех сражениях он оказывался победителем. Но саксы, когда были 
повержены во всех этих битвах, стали искать помощи в Германии, и число их 
возрастало беспрерывно».
Все попытки точно определить гору Бадон закончились неудачей. Сотни научных 
исследований не принесли никакого результата, но если, что представляется 
наиболее вероятным, она находилась на спорной земле, то больше всего подходит 
Лиддингтон Кэмп, возле Суиндона. С другой стороны, мы можем довольно точно 
определить дату сражения. Гильдас пишет, что она случилась за 43 года и 1 месяц 
до того дня, когда он делал свою запись, а запомнил он это потому, что тогда 
был день его рождения. Из его книги мы знаем, что еще был жив король Северного 
Уэльса, Мелгуин, а в анналах Камбрии сообщается, что смерть от чумы постигла 
его в 547 г. Самое позднее, когда Гильдас мог записать рассказ, это 547 г., а 
значит, битва на горе Бадон произошла за 43 года до этого, в 503 г. Мы имеем 
возможность перепроверить эти данные по Ирландским летописям, где значится, что 
сам Гильдас умер в 569 или 570 г. Таким образом, он вряд ли родился раньше 490 
г., а значит, дата сражения где-то между 490 и 503 гг.
* * *
Живо обсуждается и еще один, более емкий вопрос. Истребили ли завоеватели 
коренное население или наложились на него и до некоторой степени смешались с 
ним? Здесь необходимо различать период жестоких набегов с целью грабежа и 
период устройства на новом месте. Гильдас говорит о первом, и описанные им 
сцены повторились во время нашествия данов тремя столетиями позже. Но для 
поселенца такие налеты бывали редкостью. Он занимался работой на земле, причем 
работа являлась не менее важной для него, чем сама земля. Названия мест 
свидетельствуют, что в Суссексе жители, как правило, уничтожались. Есть 
основания думать, что далее к западу значительное британское население все же 
сохранилось, а древнейший западно-саксонский кодекс от 694 г. предусматривает 
права «валлийцев» различных категорий – состоятельных землевладельцев и 
«королевских валлийцев, выполняющих его поручения», – посыльных из местных, 
хорошо знающих местные дороги. Даже там, где коренные жители не были сохранены 
в качестве работников в хозяйствах саксов, мы можем предполагать, что мольба 
девушки, жалость к убитой горем красавице, сексуальные потребности завоевателей 
создали все же какие-то узы между победителями и побежденными. Таким образом 
сохранялся народ, таким образом со временем смягчались тяжелые условия 
завоевания. Полное уничтожение целого народа на большой территории противно 
человеческому разуму. При отсутствии жалости были, по крайней мере, соображения 
практической выгоды или естественные соблазны плоти. Серьезные ученые склонны 
считать, что для основной массы бриттов англосаксонское завоевание стало 
главным образом сменой хозяев. Богатых перебили, а те, кто был отважен и горд,
 – а таких нашлось довольно много – отступили к западным горам. Другие крупные 
отряды поспешно перебрались в Бретань, откуда их отдаленным потомкам суждено 
было впоследствии вернуться.
Саксы селились прежде всего в долинах. Хозяйство в представлении сакса – это 
луг для сена возле реки, невысокие склоны для пашни и более высокие для выпаса 
скота. Но во многих местах должно было пройти немало времени, прежде чем низины 
были расчищены и осушены. Но пока эта работа шла, чем он мог кормиться, если не 
продукцией крестьян-бриттов? Более естественно предположить, что сакс держал 
местных жителей в качестве своих сервов, заставляя их работать на знакомой им 
земле, пока его долина не была подготовлена к пашне. Затем старые хозяйства 
оставлялись, а все население собиралось в деревне у реки. Но язык жителей долин,
 селившихся компактными группами, возобладал над языком тех, кто обрабатывал