речается в Ветхом и Новом Заветах, но не в Апокалипсисе 
и не в обычной литературе (Рёнш, с. 124). Считается, что слово это, 
принадлежащее к «серебряной латыни» (есть такое вспомогательное понятие), есть 
стяжение слов mandere (давать в руки) и masticare (жевать, измельчать), откуда 
«логично» следует manducare (есть). Или, может быть, manducare произошло от 
«романского» разговорного mangare? Примеры можно множить. Подлинность текста 
должна вычитываться из соответствующих языковых критериев, особенно текстов 
переходной эпохи (от античности к средневековью). Давайте обратимся к 
творчеству двух известных писателей того времени.
Важнейшую роль в восприятии и передаче античного наследия играл Кассиодор 
Сенатор (родился в Калабрии в 468 году и там же скончался в 562 году, т. е. в 
возрасте около 94 лет). Он был чиновником у Одоакра, а после его поражения – 
советником и писцом у готского короля Теодориха. После смерти последнего 
Кассиодор (в возрасте 70 лет) уходит в монастырь и последующие годы посвящает 
сохранению античной языческой и католической литературы. Он создал огромную 
библиотеку, распорядившись перенести все тексты, записанные на недолговечном 
папирусе, на пергамент, и ввел в церковное употребление кодекс (то есть 
практически нынешнюю книжную форму вместо свитка). Считая переписку древних 
сочинений высшим смыслом деятельности монахов, этот умнейший человек определил 
тысячелетнее культурное развитие Запада. То есть без его образцового попечения 
классическая литература оказалась бы утраченной. Или чуть по-другому: благодаря 
сформулированному по заданию Кассиодора и реализованному под его руководством 
проекту мы обладаем огромным корпусом заново написанных «классических» 
сочинений.
К сожалению, его собственный документально подтвержденный вклад в культуру – 
всего лишь небольшое пособие по правописанию, составленное в последний год 
жизни и хранящееся в Петербурге. Некоторые цитаты из его трудов дошли до нас в 
изложении Иордана. В «Летописи», написанной для арианца Теодориха, представлена 
всемирная история от Адама до 519 года н. э. Такого рода католические хроники 
уже неоднократно разоблачались нами как более поздние фальшивки; в случае писца 
готского (ариан-ского) короля история о создании хроники так и так выглядит 
недостоверной. Ему также приписывалось составление неких пасхальных таблиц 
(параллельно с его современником Дионисием Малым); сегодня они признаны 
позднейшим заимствованием.
Как читается его латынь? Йозеф Эберле, один из последних пишущих на латыни 
немцев (1956, с. 130 и далее), пишет, что можно «прийти в отчаяние» от стиля 
Кассиодора и от его выбора слов. О классической латыни говорить пока не 
приходится; это первые попытки сотворения нового языка. В тех немногих образцах,
 которые я смог просмотреть, обнаружилась интересная смесь «средневековых», в 
том числе даже и арабских выражений, свойственная, скорее, эпохе после первых 
крестовых походов. Пестрая тематика его сочинения Varia (разное, всякое), где 
наряду со служебными записями присутствуют сведения о целебной силе минеральных 
источников, о конструкциях водных и солнечных часов, об истории музыки и даже о 
янтаре, – отсылает нас (как и его словарный запас) в позднее средневековье. 
Типичным для него является соединение культурного наследия античности с 
католической верой; подобный образ мыслей мне не представим до Петрарки и Данте.

Наиболее знаменитым современником Кассиодора был Боэций (480-525), «последний 
язычник» античности. То, что его труды, – компиляция творчества нескольких 
авторов, бросается в глаза. Последняя работа Боэция Consolatio philosophiae 
(Утешение философское) представляет собой позднеантичное язычество, зато его 
ранние трактаты – суть католические памфлеты. Судя по некоей рукописи «IX века»,
 трактат De fide katholica (О католической вере) не считался в свое время 
принадлежащим перу Боэция. Можно не только представить себе, как создавались, 
дорабатывались и изменялись все эти вымышленные фигуры, но и сопережить этот 
творческий процесс. В результате эти классики становятся для нас фантомами, а 
их истинных духовных отцов мы, к сожалению, скорее всего никогда не узнаем. Мы 
можем об этом только догадываться. Возможно, в случае с Боэцием не обошлось без 
участия Ройхлина и Вимпфелинга, но (исключая, быть может, случай с «монахиней 
Розвитой» и деятелями кружка Цель-теса) заявить с определенностью, кто кого 
«написал», – чрезвычайно трудно.
Примечательный сочинитель, чьи труды хорошо бы тщательно исследовать, – Рабанус 
Маурус («Черный Ворон», Майнц, «IX век»), прозванный «Наставником Германии». 
Считается, что в своих сочинениях, полное собрание которых было издано в 1503 г.
 в