, находясь в Вене, Конрад 
Цельтис предпринял создание фальшивой германофильской историографии, – стряпни, 
состоящей из достоверных сведений вперемежку с плодами буйной фантазии и 
заблуждений. Его ученик Авентинус основывался на этой работе в своих „Баварских 
хрониках"». Кстати, именно эта последняя определила нашу сегодняшнюю картину 
славянского мира.
Сведения, слишком явно отдававшие грубой подделкой, впоследствии вымарывались; 
в целом же, такого рода «документы» часто служили основой для цитирования и для 
наших исторических представлений. «Плач Мертвых» Ульриха фон Хуттена, 
основанный на сфабрикованном Таците, сам сделался историей, от которой так 
трудно освободить наше сознание.
Конрад Пейтингер заслуживает отдельного разговора. Этот добропорядочный 
бытописатель из Аугсбурга стал одним из первых собирателей римских древностей: 
скульптур, монет, рукописей. Интересными описаниями находок он делился с 
современниками. Примечания Пейтингера к медицинскому трактату о целебной силе 
растений (якобы Апулея) свидетельствуют о его обширных познаниях.
В его коллекции находилась «Хроника» Отто фон Фрайзингена (с многочисленными 
пометками самого Пейтингера), «Деяния» императора Фридриха I, «найденные» 
Цельтесом в 1507 году в монастыре Эбрах и опубликованные под именем Гюнтера 
Лигурийского, а также «Хроника» Эберхарда Регенсбургского. Все эти вымышленные 
тексты ни коим образом не могут считаться истинными, однако они настолько 
укоренились в наших исторических представлениях, что они просто обязаны быть 
подлинными. Но продолжим беглое перечисление копий раритетов из его коллекции: 
«Истории готов» Прокопия и Йорданда, «История лангобардов» Варнефрида и Павла 
Диакона, «Хроники» Григория Турского и Регино фон Прюма, а также множество 
текстов о саксах и норманнах. Такого количества подозрительных документов 
вполне хватит, чтобы опорочить доброе имя их владельца и публикатора. Один из 
потомков Пейтингера завещал все его сокровища, включая знаменитое многотысячное 
собрание монет, иезуитам, однако большинства рукописей к тому времени в 
коллекции уже не было. Цельтис якобы перевез их в Вену.
Интересна также карта Германии Николая Кузанского, изданная Пейтингером, и 
греческая рукопись «Иероглифика Гораполлона» (даже само название звучит 
заманчиво), которую он передал в 1515 году некоему итальянцу для публикации 
оной.

Одного из близких друзей Пейтингера (и предположительно автора большого числа 
«древних» рукописей) звали Иоганн Колерус. С другим фальсификатором из 
аугсбургского кружка, уже упоминавшимся выше Тритемиусом, Пейтингер рассорился 
из-за того, что его «плагиаты» были слишком очевидны и с легкостью 
разоблачались как фальшивки. Однако это были «плагиаты наоборот»: гуманисты не 
крали у античных писателей, приписывали тем собственные произведения
[25]
. Результатом раздражавших Пейтингера разоблачений было то обстоятельство, что 
«находка» Цельтеса и его собственные не принимались всерьез.

Заглянув в мастерскую поддельщиков, я познакомился со многими трюками и 
хитростями этого ремесла. О некоторых приемах мне хотелось бы упомянуть.

Считается, что часто цитируемая «Свида» (правильнее – «Суда»), – греческий 
лексикон, содержащий множество литературно-исторических статей, – был составлен 
около 970 года. Официальная наука утверждает, что многие сведения по истории 
литературы сохранились только в этом источнике, но не отрицает, что «в обилие 
сведений», подобранных «поспешно, без должного анализа и критики», вкрались 
«многочисленные ошибки и заблуждения». «Лексикон Суды» послужил первым 
инструментом придумывания и введения в обиход поддельных античных и 
средневековых текстов. Вопрос, когда же были созданы тексты самой «Суды», 
остается открытым. Так как в более позднее время «Лексикон Суды» считался 
«подлинной» энциклопедией классической греческой литературы; то историческим 
документом классической древности он остается и по сей день. При этом вовсе не 
обязательно, что «Лексикон» был составлен в X веке при Константине
[26]
: он мог быть продан беженцами из Византии после 1453 года.

Данте знал очень немногих античных латинских писателей; из поэтов ему были 
известны лишь Вергилий, Овидий, Лукиан и Гораций. Имя Гомера он знал, но с 
творчеством знаком не был. Некий грек Пилат из Салоников (умер в 1366 году в 
Калабрии) впервые ввел оное в оборот, когда продал в Италии латинский перевод 
Илиады и части Одиссеи. Боккаччо пользовался ими, хотя с сегодняшней точки 
зрения переводы эти выглядят убогой халтурой.
Во всяком случае, до начала XV века собственно греческих текстов в Европе не 
знали; с содержанием некоторых из них знакомились в переложении с арабского на 
древнееврейский и латынь. При этом тексты подвергались существенной переработке,
 сокращались, редактировались, обогащались вставками. Например, фундаментальный 
труд по фармакологии греческого врача Диоскорида, пройдя целых три ступени 
перевода, изменился до неузнаваемости. С творчеством Платона дело обстояло не 
лучше.

За поколение до «утраты» В