пь, обнесенную частоколом, 
высотой в несколько метров и шириной в 10 метров. То же относится и к форме 
лодок, и к повозке Нерты, и к железным копьям, подробному описанию которых 
Тацитом дивятся современные археологи: гессенский монах XV века вполне мог 
видеть все это собственными глазами.
Фишер-Фабиан совершенно верно отмечает (с. 217), что книга «переполнена 
этнографическими мотивами разных народов, которые последние заимствовали у 
соседей», и «составлена из мусора, содержащегося в античных исторических 
описаниях», но он не понял, что эти наблюдения только подтверждают процесс 
позднего выдумывания «античной истории» и раскрывают механизм создания 
апокрифов на основе переписывания других уже введенных в оборот апокрифов.
И еще: Тацит излишне обстоятельно описывает некий напиток, оказывающийся на 
поверку обыкновенным пивом. Неужели гессенский монах думал, что в античном Риме 
не знали пива? Он очень ошибался.
Учитывая многочисленные противоречия в тексте (дикие варвары, живущие в городах 
и имеющие письменность) и сведения, не подтвержденные археологическими 
изысканиями (огромные стальные мечи гирканцев), содержание «Германии» можно 
считать чистой воды фальсификацией.
В том же году, когда Балдауф выдвинул свои обвинения и ровным счетом к 
400-летию первого немецкого комментария, в замке Аскона, где скончался Папа Пий 
II, было найдено восемь пергаментных листов IX века, содержащих якобы копию 
работ Тацита. Но они так же мало доказывают, как и обнаруженная одновременно 
глиняная табличка со словами «CIS RHENUM » (по эту сторону Рейна), 
долженствующая вроде бы подтвердить одно спорное выражение из «Германии», но 
тут же разоблаченная как подделка (Кёстерманн, 1970).
«Германия» не перестает удивлять филологов: помимо множества выражений, чуждых 
классической латыни, текст пестрит словоформами, мягко говоря, напоминающими 
итальянский язык. В течение четырехсот лет не утихают ученые споры вокруг 
некоторых слов, например, «Decumates agri», которые еще в 1536 году Андреас 
Альтхамер счел абсолютно невозможными, и разбору которых Эдуард Норден(1934) 
посвятил более пятидесяти страниц, так и не догадавшись, что это вовсе не 
латынь, а галло-римское слово.
Каммайер уделил проблеме небольшую статью, озаглавленную «Фальсификация 
„Германии" Тацита» (1935, IV, 3); очевидно, он не был знаком с исследованиями 
Балдауфа и считал, что фальсифицирована лишь часть работы Тацита. Каммайер 
заметил, что работам древнеримских историков о германцах (например, Плиния и 
Тита Ливия), недостает текстов, которые в искаженном виде вдруг всплывают у 
Тацита. За противоречивыми сведениями лжеТацита скрывается попытка 
фальсификатора избежать разоблачения (эта техника использовалась и при 
составлении Святого Писания). Так, имя германского бога Туистона – единственное,
 представляющее интерес, – записано в копиях пятью различными способами. Что 
касается стиля, – пишет Каммайер, – то он удивительно, вплоть до выбора слов, 
напоминает Саллюстия.




Глава 4. В МАСТЕРСКОЙ


В этой главе я расскажу о сообществе фальсификаторов, сгруппировавшемся вокруг 
известного аббата Тритхайма (Тритемиус) и Конрада Цельтиса. Начав свою 
деятельность в 1491 году, они создали множество «исторических» работ, 
большинство которых (например, «Гунибальд» и «Бероз») было разоблачено еще 
современниками; кроме того, Легенду о Святом Александре, долженствовавшую 
подтвердить подлинность лже-Тацита, и стихи императора Фридриха I. Однако 
единственное «подтверждение» подлинности «Германии», содержащее немногие 
страницы с 2-3 цитатами из Тацита, оказалось малоубедительным.
Тритемиус, в миру – Иоганн Гейденберг (1462-1516), – аббат монастыря в 
Вюрцбурге, всячески поощрял научные изыскания, однако его исторические работы 
«суть сказки и фальсификация, не выдерживающая никакой критики» (энциклопедия 
Майера). Это еще вежливо сказано. Его же, кстати, посетило ставшее знаменитым 
видение о конце света.

Цельтис – уже знакомый нам гуманист и поэт-латинист Конрад Пикель (1459-1508), 
пользовавшийся благорасположением императора
[23]
и имевший огромное влияние на современников, в основном через созданное им 
интеллектуальное «Братство». С юных лет Цельтис неустанно путешествовал по 
Европе, от Вюрцбурга до Рима, и от Кракова и Данцига до Майнца. Его латынь 
считалась образцовой для эпохи Возрождения, однако существовал ли в 
действительности настолько чистый язык, это большой вопрос. Скорее всего, 
Цельтисом были написаны многие «классические» стихи и оды, хотя строго доказать 
это нелегко в каждом отдельном случае. В частности потому, что многие такие 
стихотворения он из тщеславия издавал под своим именем.


Его многочисленные издания классических текстов подверглись впоследствии 
серьезной переработке и «улучшению», ибо, несмотря на всю ученость и 
гениальность, он в ту эпоху был пионером, указавшим путь, но еще не достигшим 
цели. Карта дорог Римской империи, переданная им историку Конраду Пейтингеру
[24]
, показалась настолько необычной, что лишь спустя два столетия (в 1714 году) 
она была признана и напечатана как копия карты III века, созданная якобы в 1265 
году монахом из эльзасского города Кольмара. Сейчас она выставляется под 
названием «Таблица Пейтингера», например, в рамках большой выставки 1977 года, 
посвященной франкам
(рис. 11).

Вот что пишет Хунгер (1961, с. 452): «В 1497 год