доносились хвалебные отклики. 
То, что у Розвиты не было ни предшественников, ни учеников и последователей, и 
то, что ее творчество выглядело бы чужеродным «в ту варварскую эпоху», не 
смущало восторженных критиков: некоторые исторические и литературные 
несоответствия они объясняли гениальностью юной монахини и праздновали 
«открытие» первой немецкой поэтессы. Тот факт, что в исторической перспективе 
такие прозрения абсолютно невозможны, никому в глаза не бросался.

Только в середине XIX века немецкий историк (и, кстати, выдающийся арабист) 
отважился разогнать туман, окружавший фигуру загадочной монахини. Иосиф Ашбах 
объяснил коллегам истинную связь между Конрадом Цельтисом и Розвитой. Само 
название его книги звучит как любовный роман: «Розвита и Конрад Цельтис». 
Цельтис – отец истории, Розвита – плод его вымысла. Скорее всего (как он 
намекает в предисловии к изданию стихов Розвиты), Цельтис «произвел на свет» 
первую немецкую поэтессу, чтобы с помощью исторического примера помочь 
Нюрнбергской монахине Харите (своей возлюбленной) и всем женщинам того времени 
освободиться от пут строгой морали христианского общества, подавлявшего 
женственность. Фальшивка, таким образом, получала достойное идейное оправдание, 
поэтому коллеги ученого гуманиста, среди которых был и Пиркхаймер, отец Хариты, 
оценили и поддержали выдумку
[16]
.


Сейчас неясно, принимала ли участие в мистификации сама Харита, писавшая 
Цельтису об уважении и сестринской любви к нему. Во всяком случае, после первых 
ее гениальных текстов на латыни церковный клир запретил ей продолжение 
писательства. Возможно, ее перу принадлежит «Откровение Иоанна». Все прочие 
творения Розвиты, скорее всего, суть плоды мужских фантазий, в первую очередь 
самого Цельтиса, – который под своим именем публиковал непристойные стихи, – 
Полликия или еще кого-нибудь из сообщества «рейнских братьев», идейным 
вдохновителем которых и был Цельтис
[17]
.

Разоблачитель Ашбах, исходя только из содержания ее произведений, распознал, 
что Розвита фон Гандерсхайм есть продукт сотворчества гуманистов XVI века, и 
четко обосновал это на 50 с лишним страницах. Тем не менее с целью укоренить 
фальсификацию в истории «целый ряд образованных людей того времени сомкнулся в 
фалангу, дабы своим авторитетом защитить юную монахиню от возможного 
разоблачения». Тогда Ашбах обратил свое внимание на рукопись, хранящуюся в 
Мюнхене, и обнаружил в ней множество несуразностей. Ашбах с горечью 
констатировал, что Цельтис, не питавший, видимо, уважения к старине, 
собственноручно делал в тексте ценнейшей древней рукописи, хранящейся как 
сокровище в Мюнхене, исправления и дописывал целые абзацы. Ни о каком уважении 
со стороны Цельтеса к аутентичной рукописи X века не могло быть и речи. К 
сожалению, внешний вид рукописи и текста не может служить достаточным 
основанием для определения подлинности, как Ашбах подчеркивает. Нужно учитывать,
 что фальсификаторы прилагали немало усилий, чтобы поддельное выглядело 
настоящим. Способы письма и материалы X века (пергамент, чернила и т.д.) нам 
неизвестны, и рукопись, служащая образцом аутентичности, вполне может оказаться 
подделкой. Как, впрочем, и те еще не исследованные рукописи, которые мы 
собираемся сравнить с образцом.
«Только внутренний анализ текста поможет отличить зерна от плевел, – пишет 
Ашбах в предисловии. – То есть, мало объявить подделкой саму рукопись, нужно, 
внимательно присмотревшись к содержанию написанного, определить, есть ли в нем 
анахронизмы, противоречия и несоответствия духу времени. Не внешний вид, но 
внутреннее содержание, языковые формы, лексика и грамматика, – вот что в первую 
очередь подлежит критическому рассмотрению. Все остальное приложится самим 
собой, если выдаваемая за подлинник рукопись будет рассмотрена в плане этих 
новых аспектов».
Изучив деятельность и взаимосвязи гуманистов того времени (их переписка 
напечатана в приложении ко второму изданию критического анализа творчества 
Розвиты в качестве улики), Ашбах доказал, что идея «воплощения» Розвиты 
родилась у Цельтиса около 1492 года, когда он начал собирать материалы и 
привлекать коллег, друзей и единомышленников к сотворчеству. К 1501 году 
великолепная работа была завершена и «первая немецкая поэтесса» представлена 
публике.
Не желая утруждать читателя полным перечнем убедительных доказательств подделки,
 которые Ашбах с поразительной тонкостью проанализировал в своем труде, я 
остановлюсь лишь на одном: если бы пьесы Розвиты были подлинными, «то развитие 
драматического искусства в Германии началось бы на полтысячелетия раньше». 
Кстати, один из литературных критиков XIX века, Вакернагель, авторитетно 
замечает в 1848 году, что творчество Розвиты никак не повлияло на ход развития 
немецкой или латинской средневековой литературы.
Ашбах находит, откуда заимствовано содержание комедии «Авраам»: из книги 
«Сказания предков», выпущенной в 1478 году на латыни в Нюрнберге и изданной в 
немецком переводе в Аугсбурге в 1488 году. Автором книги был Розвайд (вот вам и 
разгадка имени поэтессы).
Легенда о Пелагии, поведанная якобы Розвите кордовским христианином-очевидцем, 
полна вопиющих нелепиц: